В лучшем случае инвалидность ждет сорокалетних мужчин

Сосед напротив до сих пор сохраняет верность заводу тракторных прицепов. Предприятие никак не найдет себя в новых условиях хозяйствования, и Петрович страдает вместе с ним: даже улыбаться разучился. Соседа этажом выше зовут Николаем, своим профессиональным становлением он обязан «Мехстанкорадиатору», который в первые годы перемен вообще замер. И учеба в техникуме, и итээровская должность пошли прахом. БЕДА НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ...
Возраст уже давал о себе знать. Возникшие обстоятельства вынудили устроиться на машзавод. Система оплаты труда сдельная, приходилось напрягаться. И подниматься каждое утро в половине шестого, чтобы успеть на смену. Прошло три года. Теперь Николай конца недели ждал, как праздника: отходил душой и телом. В один из дней понял, что силы на исходе. Уволился, принялся искать работу ближе. На ОРМЕТО-ЮУМЗ взяли мастером участка. А потом у него схватило сердце. Врачи вынесли приговор – инвалид II группы.
Социалистический период канул в историю. Однако для населения страны он еще долго будет являться предметом ностальгии и воспоминаний в розовом цвете. Плановый метод хозяйствования, безусловно, имел свои изъяны, главным образом, в виде командно-административной системы, определяющей судьбу всех и каждого на много лет вперед. В то же время именно она приучила миллионы людей к мысли: государство день и ночь думает о них, заботится и беспокоится. В каком-то смысле дело так и обстояло. Во всяком случае вряд ли кто возразит в отношении стабильности сформировавшегося стандарта жизни. В него включались учеба, трудоустройство, жилье, отдых, пенсия. И, хотя квартира, к примеру, «светила» лишь к тридцати годам, ее реальность сомнению не подвергалась. Да и с профилакторием не возникало особых вопросов. Причем перечисленные блага отличались доступностью. Создавалось прочное ощущение, что так будет всегда и с детьми, и внуками, последующими поколениями. Есть предположение, что уверенность в завтрашнем дне у народов СССР существовала уже на генном уровне.
Начало 90-х ознаменовалось событиями, можно сказать, эпохального значения. Оценку экономическим реформам мы давать не собираемся. Разговор о другом. Прораб Горбачев, провозглашая курс на перестройку, обещал результаты через три года. То, что произошло после, включая шоковую терапию, выбило почву из-под ног у подавляющего большинства населения. В Америке так называемая великая депрессия 30-х годов прошлого века длилась недолго. У нас ей не видно конца, хотя позади уже почти 20 лет лишений и нужды. Орск, называемый раньше индустриальным центром восточного Оренбуржья, оказался у разбитого корыта. Потери понесли практически все промышленные предприятия. Упали объемы производства, десятки тысяч высококвалифицированных специалистов лишились средств существования. Мера личной ответственности за семью, детей, будущее поднялась до запредельных высот. Но кто был готов к такому повороту событий?
– Федеральный центр попытался снизить остроту осуществляемых реформ. Власти приняли массу законов социальной направленности, касающихся защиты инвалидов, ветеранов войны, чернобыльцев... Они декларировали достаточно убедительные гарантии целому ряду категорий людей как пожилого возраста, так и детям, – замечает начальник управления социальной защиты Ж. Дубинина. – Что, в принципе, чувствуется и в нашем городе, в котором действует весьма широкая система соответствующих учреждений. Число их выглядит убедительно. Однако это фасадная сторона проблемы. У внутренней более прозаический вид. Дело в том, что выпущенные в свет акты слабо подкреплены средствами, поэтому предоставление льгот связано с серьезными трудностями. В их перечне, к примеру, закон о социальной защите инвалидов, хотя он принят почти десять лет назад.
Давайте вдумаемся, что означает потеря здоровья. Во-первых, человек лишился источника дохода; во-вторых, для реабилитации или лечения ему нужно денег больше, нежели раньше. В сложившихся обстоятельствах пенсия не покрывает возросших расходов и явно не адекватна возникшим обстоятельствам. Если беда постигла в молодом возрасте, инвалид получает буквально гроши, обречен на жалкое прозябание.
ПОД ДАМОКЛОВЫМ МЕЧОМ
Подобного рода положение в стране отражается и на здоровых, еще полных сил, людях, ведь не зря гласит пословица: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Нет-нет да и мелькнет в голове: «А если и со мной судьба сыграет злую шутку?» Психологический пресс усиливается незавидным материальным состоянием.
– Встречаясь с бывшими сотрудниками, спрашиваю, как дела на ОРМЕТО-ЮУМЗ. Часто муж и жена работают вместе. Случись задержка зарплаты, так у обоих. Выдадут – не знают, на что потратить в первую очередь. У каждого жалованье – 1800–2200 рублей. В семье двое детей. Поделите на четверых – по тысяче выходит! Ребята растут, малышам достаточно по паре сандалий на лето, обувь подросткам обходится по 600–900, – рассуждает Жанна Николаевна. – Родители – с высшим образованием, инженеры, отнюдь не из ленивых, а обеспечить своих чад не в силах. Факт давит на психику, возникает ощущение вины, отражается на самочувствии. Вот уже лекарства потребовались. В аптеку пошел, от цен в глазах темно.
В Орске дешевая рабочая сила. Оттого что квалифицированных специалистов много, а применения им нет. Те, кто не обрел былого равновесия за прилавком рынка, согласны на любые условия и переходят с места на место, если там посулили на 300–500 целковых выше. Правда, по официальной статистике, у нас масса вакансий. Она, в сущности, истиной не грешит, потому как довольствоваться 2–3 тысячами рублей невозможно. Средний уровень зарплаты в городе составляет 4800. Вроде, не так уж и мало. Между тем, это не доход на душу населения. По самым скромным прикидкам, он должен равняться хотя бы 5 тысячам. К сожалению, до них нам еще далеко. Да и цены скачут – не угонишься. Хроническая нехватка денег отражается на атмосфере семьи. Свалившееся на голову испытание выдерживает далеко не каждая. Разводы растут с угрожающей скоростью и значительно опережают количество зарегистрированных браков, которые еще неизвестно, сколько просуществуют. Мужики, не справившись с функцией добытчика и кормильца, уходят кто куда: бомжевать, отираться на торгово-закупочных базах в ожидании зашибить сотню-другую на разгрузке «КамАЗа», просто на содержание к доброй и жалостливой вдове. Кстати, в последнем случае отношения тоже не оформляются, поскольку дело может коснуться раздела имущества. Неопределенность, конечно, сказывается на настрое человека, который теперь смотрит на мир сквозь черные очки.
– Особенно чувствительны к действительности сорокалетние. В советское время к этому возрасту они решили все главные проблемы: создали семью, обеспечили ее крышей над головой, поставили на ноги детей. Собственный творческий и профессиональный потенциал достиг расцвета – только трудись да расти! Сегодня атрибуты внутреннего спокойствия, гармонии между долгом и совестью исчезли. Вместо них появились изматывающие ущербность, незащищенность от сюрпризов реальности, тревога за близких, – делится своими размышлениями специалист управления социальной защиты А. Саломатова. – Над каждым висит угроза сокращения. Где гарантия, что его минет чаша сия? Вдобавок в сорок лет меняется организм. Внешне это, может, и незаметно. Тем не менее факты – вещь упрямая: банальные простудные заболевания отодвигаются на второй план, возникают костно-мышечные, суставные, гипертонические. Раньше подобного рода процессы находились под контролем, а их последствия сглаживались с помощью профилактических мер, осуществляемых развитой сетью здравоохранения. Что от нее осталось – известно. Работодатель предпочитает вкладывать средства в производство, зная, выбьется из сил один металлург или станочник, вместо него тут же придут другие. Диагноз – снижен иммунитет.
МУЖИКИ - СЛАБОЕ ЗВЕНО
Постоянные стрессы дополняют картину и ведут к логическому концу. Мужчины не дотягивают до пенсии, становясь инвалидами, а многие попросту не доживают. За последние годы структура недугов, приведших к потере трудоспособности, претерпела серьезные изменения. Она заслуживает пристального внимания. Судите сами. Разумеется, на первом месте в Орске были и остаются сердечно-сосудистые болезни. Если за ними шли костно-мышечные и травматизм, то теперь их резко потеснила онкология. С травмами и увечьем понятно – они напрямую связаны с численностью персонала и объемами выпуска продукции. Не нуждается в особых аргументах наступление рака. Они элементарны, лежат, что называется, на поверхности. От неполноценного питания, высокого психологического напряжения иммунитет организма ослаб, потерял способность сопротивляться воздействию внешней среды.
Результат говорит сам за себя. Существует так называемый интенсивный показатель заболеваний, который поддается сравнению с мировой практикой. В 1999 году в Америке он составлял 20,5, в России – 67,5. В 2003-м мы выросли до 88,9, то есть на целых 20 процентов! За каждым – конкретный человек со своей судьбой. Объективности ради стоит подчеркнуть: сейчас при определении группы инвалидности учитывается и социальный фактор. Допустим, женщина, у которой двое детей, имеет тот или иной недуг. При советской власти ей изменили бы условия труда, из вредного цеха перевели в более приемлемые условия, доплачивая до среднего заработка. Нынче ей дают III группу инвалидности, она остается на предприятии, получая кое-какие льготы. Для нее предпринятый медэкспертной комиссией шаг – соломинка для утопающего. Общество от этого здоровее не становится. К слову, средняя продолжительность жизни женщин в России – 72 года и тоже сокращается, так как они принялись активно решать материальные проблемы. У мужской половины – 56 лет. Кстати, по мнению врачей, медицинское обслуживание на качестве жизни отражается лишь в 10-процентном размере. Остальное зависит от отношения человека к своему организму, условий работы, экологии. Капиталисты стремятся покончить с вредным производством, чтобы не платить профессиональную пенсию, укорачивая к тому же и трудовой стаж. У нас прежние программы свернуты, ушли в небытие система диспансеризации, регулярных профосмотров, витаминных курсов, прививок.
Последствия не заставили себя долго ждать. В Приволжском округе наблюдается минусовая динамика, свидетельствующая о том, что на ее территории рождаемость ниже смертности. Самый «благополучный» показатель в Башкирии – минус три. В Нижегородской области рождаются 9 человек, уходят в мир иной 20. В Орске соответственно 11 и 15. Цифры ужасают, заставляют задуматься о будущем. Оптимизма оно, естественно, не вызывает. Если так и дальше будет продолжаться, заводы остановятся окончательно. Правда, оптимисты утверждают, что выход кроется в эффективных технологиях и высокопроизводительном оборудовании. Однако, как известно, они стоят больших денег. Следовательно, вопрос возникает отнюдь не риторический. Казалось бы, местная власть должна влиять на негативные процессы. Но при нынешней практике, когда федеральный центр забирает из регионов основную часть средств, надежда на перемены выглядит иллюзорной. Денег на местах остается не на развитие, а на выживание. Вот почему опасения, что город не имеет перспектив, катится по наклонной плоскости, вовсе не лишены оснований. И предпринимательство, с которым связываются все ожидания, на общую тенденцию пока повлиять не может. Фирмы открывают в лучшем случае на сто рабочих мест, тогда как на улицы выброшены десятки тысяч человек. Даже на официальном уровне признается: треть населения находится за чертой бедности.
Что же делать в создавшихся обстоятельствах? Надо упорно бороться за жизнь, советуют психологи, правильно оценивать ситуацию, руководствоваться здравым смыслом. И понять, пожалуй, самое главное требование на сегодняшний день: никто нас, кроме самих себя, не спасет. А еще - позаботиться о подрастающем поколении, воспитать его так, чтобы не опускало руки, несмотря ни на что. Иначе вымрем, как в свое время мамонты.