Условно или конкретно?

Читателям предлагаются два рассмотренных в суде Советского района и вступивших недавно в силу на первый взгляд ничем не примечательных дела, в каждом из которых назначено наказание в виде исправительных работ. Но, может быть, это только на первый взгляд…

ДУХ ПРОТИВОРЕЧИЯ

Дорога была предательски нетвердой. Как бы насмехаясь над ним, улица Просвещения то и дело из-под ног уходила, заставляя его шагать, нетрезво пошатываясь. И как все бесило, раздражало безумно! И сама улица Просвещения, и внимательные на ней прохожие, и любопытные у подъезда соседи, которым лишь бы в чужие семейные дела нос сунуть. Беспросветная меланхолия, донимающая его регулярно после нескольких бутылок пива, была знакома и привычна, ее можно было пережить. Но сегодня с каждым его нетвердым шагом принимала она форму ненависти, беспричинной злости, которая, говорят, беспричинной-то и не бывает.
А когда он добрался до своей квартиры, пробудился в нем дух противоречия. И в своем тяжелом непростом состоянии он понимал прекрасно, что такое хорошо и что такое плохо. Но подкупала неожиданная мысль сделать что-нибудь из ряда вон, чего нельзя делать. Найти в себе остающиеся непреложными жизненные законы и нарушить их сегодня. Ведь сколько совершают бессмысленных, необъяснимых поступков только лишь оттого, что нельзя их совершать?
«Она будет избегать меня? Вы посмотрите на нее, она морщится! Она нос воротит! Небось, не нравлюсь я ей что ли пьяный? Не очень-то это приятно, наверное, когда мужик на рогах домой притащится? Но мы сейчас растолкуем ей, какое это нужное и полезное человеческое качество - смирение…».
Он выбежал за ней на улицу, пытаясь удержать при соседях. Упражняясь поначалу в ругани, она, наконец, испугалась и принялась истошно кричать: «Помогите, убивают!».
…Возвращаясь по улице Просвещения домой в темноте, учитель думал об отсутствующем освещении на улице с таким светлым названием и пробирающем до костей на редкость крепком в эту ночь морозе. Он не был старым ворчливым педантом. Он был практически единственным мужчиной в школе среди учителей, и женский коллектив изменил его характер за недолгую учительскую практику.
Возню на тротуаре он заметил впереди себя издалека. Ее можно было принять за «разборку» местных бомжей, за местной шпаной «забитую стрелку», много ли еще за какие мероприятия, проводимые местным сбродом. Так можно было подумать и пройти мимо. Поправив очки, учитель вмешался в потасовку.
- А ты не лезь не в свое дело.
- Отпусти ее.
- Не твое дело, да не мент ли ты?
- Да, я мент.
- Ах, ты мент (да и кто еще заступаться полезет), тогда вот тебе по зубам, вот, дорогой ты мой, по очкам и вот тебе «ногами по разным частям тела», как зафиксируют потом в материалах дела по обвинению Черепанова, рассматриваемого судом Советского района.
Почувствовал учитель на языке остатки выбитых зубов и лишился сознания, растянувшись на улице Просвещения. Девушка убежала, вырвавшись. Побежал за ней и Черепанов. Позже они встретятся, Черепанов расскажет ей, что избил человека.
Разбитые очки, сломанный нос… Порванная куртка, долгое неприятное и дорогостоящее лечение зубов, вынужденный домашний режим из-за изуродованного лица… Сорванная программа в школе, длительное время на больничном…
Учитывая раскаяние и признание вины, Черепанову назначили один год исправительных работ с удержанием десяти процентов заработной платы в доход государства.

БАРЫ, ДРАГОЦЕННОСТИ И МЯГКАЯ ИГРУШКА

- Я всегда пролетал… Что главное в жизни? В моей жизни?.. Чувствую, что в любом случае я этого не имею. Меня можно назвать неудачником? Я - неудачник? Да я такой же простой и грязный работяга, как и все, блин, как и многие! Мною разрешилась моя матушка в этом «козлячем» городе, в этом городе я и сдохну без толку… Ты тянешь лямку с восьми утра до шести вечера, лаешься с мастером, который дуб дубом, чего ради? Потом ведь все равно чуть ли не начинаешь слюни пускать перед ящиком, как извращенец, и того хочется урвать от жизни, и этого, блин.
- На, выпей лучше, философ тоже мне, - сказал ему верный товарищ по несчастью и пьянке, плеснув в его посудину остатки кустарного соседкиного «виски» из пластиковой бутылочки со стираной этикеткой «Меринда».
Их было трое в квартире, несовершеннолетней Анечки. Навалившийся на них неожиданно этим февральским утром «праздник» грозил многодневным запоем. Но вновь идти к соседке было некому, потому что было уже и не на что. Один к тому времени совсем уже «сломался», двое, облокотившись на загаженный кухонный стол, вели серьезный разговор за жизнь.
- Главное – «бабки». Это я тебе говорю. Будут «бабки» – будет все. Что мне от жизни нужно? Да вот что от жизни нужно Анечке? Все, что нам нужно от жизни, я обменяю на «бабки». А «бабки» у меня будут завтра…
- Сиди спокойно, умник, – его верному товарищу хотелось или неосуществимого продолжения праздника, или… спать.
- Слушай сюда, я давно об этом думаю... Родная сеструха талдычит, что денег у нее нет. У нее для меня денег нет! А этому «татарину» при мне выдала десять кусков налом под проценты. А на фига они ему, он ведь не умеет ими распоряжаться!.. В декабре еще отстегнула, слышь, а он до сих пор не отдает…
- Мне плевать, это их дело, – прохрипел товарищ.
Если все-таки спать, то нужно было на родину возвращаться – сниматься с анечкиной хаты и плестись через весь город в отчий дом…
- Ты увидишь, завтра я стану совсем другим! Потому что при деньгах буду...
…На следующий день Шатов, не имевший ничего общего с татарской диаспорой, обнаружил у порога своей квартиры бледного Назаренко. Этот парень, страдающий сегодня с похмелья, был ему, конечно, хорошо знаком. Не раз и не два перед этим уже навещал его, напоминая надоедливо Шатову о долге. Поморщившись, хозяин впустил гостя, который, впрочем, вместо руки для приветствия протянул сразу же расписку. Сестра Назаренко расписывалась в том, что получила от него, Шатова, одолженные ему десять тысяч рублей. Деньги в тот день у хозяина были. И деньги были отданы предъявителю расписки…
…Вот она, наконец-то, настоящая жизнь!.. И сразу - в бар, а из бара, соря купюрами направо и налево, по дорогим магазинам! Найдется ли что-нибудь в этом городе, чего он не сможет себе позволить?! Добротную сумочку, мягкие игрушки, золотое кольцо за полтысячи для несовершеннолетней Анечки! Себе и верному своему товарищу - по крутой барсетке! Дешевые «понты»: как дурню - писаная торба нужны им барсетки, но как же без этой барсетки, когда «бабок» до черта?! Закутил, зажил хорошо работяга, весело, по-человечески…
Только через месяц узнали, разобрались и взяли парня. А у парня от десяти тысяч лишь барсетка да мешки под глазами. Все просвистал, родимый.
В зале суда Анечка будет отрицать, что состояла с ним в сговоре. Да и сам Назаренко скажет, что отказывалась она поначалу писать подложную расписку, подделывая почерк его сестры, и писала-то под его же диктовку… Вину свою признал. Два года исправительных работ с удержанием из зарплаты процентов в доход государства. Полное возмещение материального ущерба Шатову. Подписка о невыезде. И возвращенное ему судом вещественное доказательство – мягкая игрушка.
Опять пролетел.
С недавних пор суд Советского района в своей практике все реже назначает условную меру наказания. Решив, что это малоэффективно, так как условно осужденный, как правило, уходит из-под контроля уголовно-исправительной инспекции, судьи отдают предпочтение назначению наказания в виде исправительных работ. При этом учитывается социальный портрет потенциального преступника в районе с множеством неработающих предприятий, где каждый третий преступник – рецидивист, каждый четвертый совершил преступление в группе и более пятидесяти процентов – трудоспособных, но неработающих (при этом практически ни у кого из них нет официального статуса безработного)... Но и в других районах города опыт назначения исправительных работ как альтернативы условному наказанию, безусловно, применим и полезен.

(Имена изменены.)