Караванная тропа на казахстанской границе

Дорогу в казахстанские степи торили столетия назад казачьи сотни, военные экспедиции и торговые караваны. В пограничной зоне до сих пор существует Разбойная балка, где когда-то любители легкой наживы поджидали неспешные обозы волов или верблюдов, тянущих телеги с хлебом или выделанными кожами. По степным дорогам воскресным днем мы поехали в гости к жителям соседней страны. И своими глазами увидели современные межгосударственные отношения.Утренний холодок бодрит, и мелкая задержка в начале пути еще не кажется фатальной, жизнь в лучах восходящего солнца и в предвосхищении путешествия прекрасна. От заправки ТНК в Старом городе, которая не работает утром до половины девятого из-за пересменки, до ворот пограничного перехода по Актюбинской трассе примерно двадцать минут езды на исправном автомобиле. Подождав открытия, залив бензобак доверху, едем за биофабрику. Протолкнувшись через стадо коров, тянущихся по автотрассе, поспешаем к границе – день надо провести в Казахстане, а не в городских коровьих лепешках. Пограничные ворота сиротливо перегораживают дорогу в 17 километрах от города, они закрыты, машин нет. Подъезжаем в гордом одиночестве и видим скучающего стража государственной границы. Душа немного трепещет: через ворота страны проезжать в последние годы не доводилось, предстоящая бумажно-контрольная процедура не знакома. Слухи о долгом и тягостном преодолении этой границы кажутся нелепыми, очереди нет, мы одни.
Но солдатик смотрит безучастно, на воротах – сиротливая табличка о въезде только по приглашению охраны. Не дождавшись приглашения, ненавязчиво пытаюсь узнать, почему калитка Родины на замке. Оказывается, зря спешил. Ровно с этой минуты и до половины десятого граница вообще не работает – технологический перерыв.
Впрочем, тридцать минут простоя еще не пугают – первым проскочу после пересменки, а до того есть возможность пообвыкнуть, посмотреть, как крутится эта деталь государственного механизма.
С дороги видно, что пограничный переход – сложная коммуникационная система протяженностью метров пятьсот. Ворота, потом зона досмотра со столами для ручной клади, там же – специальные мостки для обследования кузовов большегрузов. Площадка с крышей от дождя и снега. В конце перехода еще одни ворота. Внутри огражденной территории несколько зданий, ангары – словом, большой технологический комплекс.
Перед воротами, за которые меня не пускают, – темно-зеленый стенд с памятками путешественникам-новичкам. На досуге можно почитать информацию о порядке пересечения условной линии между двумя государствами. Однако листочки на ядовито-зеленом фоне сообщали, что нужно делать иностранцу, въезжающему в Россию. Глупость какая – кто, прошедший переход, будет читать эти шедевры отечественной бюрократии, иностранцу нужно ехать по своим делам, а мне эти бумаги оказались совершено бесполезными.
Постояв у закрытых ворот Родины, можно увидеть много интересного. Служители государства на пересменку приезжают в хорошем микроавтобусе иностранной марки. Народ молод, подтянут, очень прилично одет. Да и отстоявшие вахту с работы уезжают на хороших машинах. Словом, солидные конторы охраняют дорогу на границе.
Пока любовался чужими машинами, обнаружил, что в очереди я уже не первый. Иномарка с казахстанскими номерами свободно проходит заветные ворота, не замечая технологического перерыва. Водитель здоровается с бойцом за руку и гонит машину к пункту досмотра. Минуты стоит у контроля и, как мираж, растворяется на трассе за другими воротами.
Успокаиваю себя, что это не иначе как житель поселка Прогресс, живущий на его казахстанской половине. Есть такой населенный пункт по дороге от Орского аэропорта в Новотроицк. По улицам Прогресса, ручью в центре села граница и проходит. Жители частенько катаются в Орск по личным надобностям. И для них раньше переход был неформальным. Как в этом году – не знаю.
Между воротами и моей машиной круто вписывается внеочередная «Газель». Водитель поясняет, что маршрутное такси на пограничном переходе обслуживается, как и автобусы, без очереди.
Жду. Но начинаю уговаривать всевышнего: «Господи, рейсовый «Икарус» пока не подсылай, ехать хочу, а не на границе стоять». Наконец, в половине десятого беспокоиться начинает водитель маршрутного такси. Еще через пять минут половинка ворот открывается, и «Газель» движется на заветную территорию. Пассажиры начинают судорожно метаться к крайнему домику, выволакивают сумки, тащат их куда-то.
Но суета – это тоже признак жизни, понимаю, что ждать осталось совсем недолго. Наконец заветная половинка ворот открывается и для нас. Пограничный страж записывает номер моего автомобиля, спрашивает, сколько человек, отдает пропуск- квитанцию и показывает, куда нужно подъехать, куда затем бежать с документами на машину. Процесс, что называется, пошел.
Служитель таможни корректен донельзя. Дает пару бланков, на стойке лежит авторучка для клиентов. Заполнить декларацию, напечатанную мелким шрифтом, в полумраке довольно тяжело. А несколько ламп дневного освещения да мутный свет хмурого утра из единственного окошечка почти не помогают, но и служителям государства работать на компьютерах не мешают. Народ прибывает довольно быстро, и водители, хорошо знакомые с процедурой оформления бумаг, справляются с декларацией о ввозе привычно быстро. Мне же пришлось мучиться с каждой графой, да еще сделал ошибку в указании объема двигателя. В техпаспорте его мощность значится в лошадиных силах, что я и указал. Меня поправили, дали еще один бланк и с укоризной сообщили, что троечный двигатель на жигулевской классике всегда имеет объем 1500 куб. см. Что ж, буду знать, что писать на пограничном контроле. В жизни мне эти кубические сантиметры без надобности.
Мои спутники, ожидающие в припаркованном на площадке досмотра автомобиле, уже заметно волнуются, перебирают версии длительной задержки. Но процедура еще не закончена. Всем предстоит идти в следующее здание, предъявлять паспорта. И, наконец, таможенный досмотр.
Инспектора для проформы заглядывают в салон и багажник, понимая, что по внешнему виду этой группы российских подданных подозревать вывоз валюты в особо крупных размерах или взрывчатых веществ явно не приходится.
Можно ехать к последним воротам государства, которые открываются без задержки.
Всего на изучение устройства таможенного перехода и всю процедуру в районе Орска нам пришлось потратить полтора часа. Проезжаем несколько километров трассы, и дорога упирается в красный новенький шлагбаум Казахстанской пограничной службы.
Здесь уже очередь из машин. Бойцы пограничной стражи одеты в знакомую до боли солдатскую форму времен социализма. Только зеленые фуражки отличаются высокой тульей и огромными размерами. Да на погонах по черному полю – затейливый зеленый орнамент. Уже знакомая процедура декларации транспортного средства, только вместо двух бланков достаточно одного. Отличие от России в том, что общественной авторучки здесь нет. Чем будешь заполнять декларацию – никого не волнует. Сама процедура проходит в несколько раз быстрее. В машину за-глядывают для соблюдения обязательного ритуала, не более, а пропуск- билетик не выписывают: сойдет и так. Живая очередь движется быстро, у последних ворот последний страж границы спрашивает талончик-пропуск, но равнодушно отпускает на волю и без него. Казахстанский пограничный переход мы прошли за полчаса, и в половине двенадцатого вырвались на оперативный простор казахстанских дорог, иногда теряющих асфальт, иногда существующих только как направления движения.
Скажу, не солгав, что поначалу поездка в сторону Актюбинска похожа на ралли по пересеченной местности, чувствуешь спортивный азарт от преодоления сложного пути.
Дочь, расположившаяся на заднем сиденье и подуставшая от бесконечной тряски, определила дорогу как одну сплошную кочку. Но в Алимбетовке, которую проезжаешь по центральной улице, дорога состоит не из кочек, а из сплошных полуметровых ям, иногда залитых водой. Пара километров по деревне кажется сущим адом, последующие два десятка по степному бездорожью вдоль разбитой трассы – преддверием чистилища.
Мы потом увидим на обочине рейсовый старый «ЛиАЗ» с российскими номерами. Рядом - толпа отчаянно голосующих пассажиров и два водителя, снимающих заднее колесо. По потекам масла можно предположить, что развалился подшипник, ремонт предстоит долгий.
Дорогу до Актюбинска мы мотали на колеса автомобиля два часа, я старался ехать по возможности быстро. На трассе столкнулся с позорнейшим явлением – водители большегрузов идут по осевой линии, уступают половину дороги только таким же монстрам, движущимся навстречу. Обгонять фуры приходилось, как правило, по обочине, что довольно опасно из-за плохого качества обочин и самого асфальта.
Но в Актюбинске дороги порадовали. Ровное полотно, сделанное надолго, без славного орского «ямочного» ремонта.
Поскольку этот город был не единственной целью воскресного путешествия, довелось полюбоваться и хорошим качеством загородной трассы в восточном направлении. Даже в воскресенье вечером здесь непрерывно ведется укладка асфальта. Из любопытства остановились поговорить с рабочими. Пожилой казах, бывший житель Домбаровки, с гордостью жмет мне руку и говорит, что он наш земляк, а дорога на Ташкент строится без выходных. И даже в темное время суток. Работает здесь самая современная техника, в степь уходит вторая полоса трассы.
Видно, что богатая нефтью Актюбинская область может себе позволить строить дороги по мировым стандартам. В Казахстане бросается в глаза некоторый перекос дорожного бизнеса. Хорошие дороги областного центра, бензоколонки на каждой сотне метров. Бензин дешевле примерно на пятьдесят копеек за литр, качество приличное. И что приятно поразило, наливать его принято с точностью до десяти граммов. Отдав все наличные казахстанские тенге продавцу бензина, на табло бензоколонки увидел количество топлива в литрах и граммах. Мелочь, но приятно. А шиномонтажных мастерских и придорожных кафе под Актюбинском не увидели. Ни по дороге на Ташкент, ни по орской трассе. Так было у нас лет пять назад.
Дорога из Орска в областной центр соседей оставила не самое приятное впечатление. Она заброшена и похожа на проселочный большак, который был нужен во времена борьбы за урожай зерна партизанских отрядов. Так лет тридцать назад народ прозвал немолодых военных водителей, пригоняемых военкоматами якобы на переподготовку из больших городов огромной России. Они по полгода возили зерно и сено с полей, били машины нещадно. В те годы и строилась актюбинская трасса.
Обратная дорога домой получилась еще более сложной. В вечерних сумерках кочки и ямы видны хуже. Поодаль, что называется «на хвосте», повисла темная «девятка» с габаритными огнями вместо включенных фар. Она не обгоняла, но и не отставала с полсотни километров, вызывая некоторую опаску неопределенностью поведения ее пассажиров. И, только когда совсем стемнело, а фар преследователи так и не включили, стало понятно, что водитель «девятки» просто пытается ехать за мной без света на проблемной машине. Он обгонит нас в Алимбетовке, когда, зацепив за край ямы на дороге днищем, я остановлюсь проверять поддон двигателя. Слава аллаху, хранящему путников на этой дороге, обошлось. Потом мы еще увидим тех преследователей у железнодорожного переезда: капот поднят, водитель ищет пропавший свет.
Через десяток километров у казахстанского пограничного перехода он нас догонит, расскажет, что полетело какое-то реле, приходится ехать без света, чтобы не посадить аккумулятор.
Этот пограничный переход запомнился анекдотичностью ситуации. Недолго постояв в ожидании стража ворот, въехали в зону досмотра. Быстро заполнили бланки, но пассажиры моей и соседней машин на паспортный контроль выходить не спешили. Казахстанские таможенники что-то активно искали под колесами, а пассажиры ждали. Как потом выяснилось, огромная крыса вышла из темноты на свет, мальчишки-пограничники, пытаясь убить приблудившуюся тварь, загнали ее под машину.
В багажнике рядом стоящего автомобиля того, что ехал за нами без фар, перевозилось несколько живых уток. Они шумели и крякали. Возможно, крыса просто пришла на их шум в надеже поживиться, но хлопот мальчикам в военной форме доставила немало. Пока крысу не отловили и не убили, девочки и взрослые дамы отсиживались в автомобилях, на всякий случай заперев на замки все двери. Ловлей крысы, собственно, таможенный досмотр на казахстанской территории и ограничился. Через десяток минут бумаги оформлены, шлагбаум поднят, мы потихоньку едем в Россию, освещая дорогу «севшей на хвост» аварийной машине.
Утренняя ситуация на российском переходе повторяется. Только вместо технологического перерыва – очередь из десятка машин. Они проходят за ворота медленно, по одной. Самосвалы и груженые фуры въезжают за заветные ворота без очереди.
Человек за компьютером, оформляющий обратный въезд автомобиля, безукоризненно вежлив, что-то подсказывает при заполнении бланка.
Потом другой инспектор, проводящий досмотр, долго изучает надорванную утреннюю декларацию, удивляясь, как можно помять документ. Так и можно, когда процедура пограничного перехода затягивается с вечера до ночи. Успели поужинать, послушать застольные песни веселой компании очередников, даже поспать. В темноте и надорвалась бумага.
Досмотр все же проводится. За-глянув в салон, постучав по внутренней декоративной обшивке багажника, строгий инспектор с серьезным видом спрашивает, а не спрятал ли я там чего запретного, пояснив, что всякие клоуны бывают. Я вежливо отвечаю, что нет, не спрятал, мысленно согласившись с фразой о клоунах. Интересно, хоть кто-то сказал, что под обшивкой – золото, наркотики, оружие?
Стандарт потерянного времени остается неизменным и не зависящим от времени суток – почти два часа. Наконец последний пограничник забирает у нас билетик-пропуск, проверяет количество человек, открывает одну створку ворот, и мы в России, на хорошей дороге. Едем домой.
Хоть раз проходившему контроль понятно, почему, по статистике, на границе задерживается примерно один процент наркотиков, ввозимых в страну. Она прозрачна даже на пограничных переходах, только процедура очень забюрокрачена. Номер машины и объем двигателя в декларацию вносятся, но никому до этих цифр нет дела. Под капот никто не заглядывает. Осмотреть все автомобили без специальной просвечивающей техники и обученных собак практически невозможно. Но инспектора просят открыть багажник. Для галочки.
Наблюдал, как возвращающиеся с актюбинского базара орские покупатели вытаскивали на стол досмотра все купленные одеяла и прочие тряпки. Гора получалась немаленькой. Потом упаковывали все обратно. Наиболее частой находкой в таких досмотрах является превышение разрешенного количества водки. Хотя перечня, что можно ввозить и в каком количестве, на таможенном посту я не увидел, может, просто не заметил.
Поездка в соседнее заграничье воскресным днем для меня закончилась в полночь. От бензоколонки в Старом городе Орска до центра Актюбинска ушли пять часов. На дорогу от окраины Актюбинска до центра Орска я потратил четыре часа. При несложных подсчетах получается, что двигаться в областной центр соседей приходится со средней скоростью тридцать километров в час.
Утомительность дороги и ее плохое состояние красноречивы. Не готовы мы и не заинтересованы в дружбе со славным городом Актобе. Невыгодно.
Через месяц актюбинцы встречают гостей
из Оренбургской области на очередной промышленно-торговой выставке-ярмарке. Наверное, поедут и орчане, во всяком случае, о таких намерениях разговоры были. Только вот по-настоящему торговать с соседями с такой волокитой на границе и такими ужасными дорогами могут только самоотверженные "челноки". Да и те предпочитают ездить до Актюбинска и дальше на автобусах – свои машины бить не стоит.
С. ГРИГОРЬЕВ.