Прощай, оружие…

«Господи, за что ты меня так любишь?» – восклицает Лидия Николаевна Подгорная, сегодняшняя прихожанка церкви «Благая весть» и вчерашний оружейник 213-го гвардейского истребительного авиационного полка. От Воронежа до Берлина долетел полк, и она рядом, на аэродромах, куда падали и падали вражеские бомбы. «В небесах вы летали одних, вы теряли друзей боевых, ну, а тем, кому выпало жить…» Ей выпало в ночи разбирать пулеметы и пушечки, расположенные на крыльях самолетов, менять патронные ленты, чтобы в бою оружие не отказало. Потому что халатность наказывалась строго: был случай, когда летчик, сумевший уйти от атакующего «мессершмитта» и посадить самолет, собственноручно расстрелял оружейника, по вине которого заело пулемет. Выпало и бесконечное вглядывание в небо: летит ли самолет ее эскадрильи, машина, к которой она прикреплена. Выпала и первая любовь. Воронин…
«ИШАКИ» и «ЛАВОЧКИ»
Позади семь классов, хорошие оценки в аттестате, и Лидия Старко едет из родного Сретенска Читинской области к сестре в Иркутск. И там ее застает известие о войне. «Иду по улице и слышу из репродуктора страшную весть, – вспоминает Лидия Николаевна. – От отчаяния и страха чуть в столб не врезалась». Устроилась счетоводом в колхозе, но мысли были одни: на войну, на запад. Она верила, что, как только окажется на фронте, отступление прекратится и придет победа. Настал грозный 1942 год, пришла долгожданная повестка из военкомата, и девятнадцатилетнюю Лиду отправляют вовсе не на фронт, а в Красноярск, в ШМАС (школу младших авиаспециалистов), где она стала изучать профессию оружейника, следить за боеготовностью бортового оружия. Лидия, мечтавшая стать пилотом, просилась в мотористы: «Изучу мотор и буду летать». Но командир настоял, и через полтора месяца ее отправили в Воронеж, в авиационный полк, где девчонки заменили парней-оружейников, отправленных на передовую.
Лидию Николаевну привели на аэродром: вот твой механик, вот твой самолет, вот твой пулемет. Так для нее начались военные будни. Постоянные бомбежки, ночные вылеты, бессонные ночи, когда без конца приходилось заряжать пулеметные ленты.
– Мне самой приходилось обучать ребят мудрости разборки и сборки пулемета в темноте. Первую деталь откладываешь, потом следующую и так далее, собираешь также быстро, начиная с последней.
А какие самолеты были тогда в распоряжении полка – фанерные «И-16», метко прозванные «Ишаками», которые вспыхивали как спички при попадании снаряда. А пушечки, стреляющие оружейными пулями? И только потом появились более совершенные самолеты – «ЛА-3» («Лавочкины»), а к концу войны – американские «Кобры». Три эскадрильи, из которых состоял полк, редели день ото дня.
– Каждый раз мы ждали возвращения самолетов из боя: погиб не погиб? Иной раз все прилетели, а одного нет. Тревожимся, на небо смотрим, молимся потихоньку, и вдруг он появляется, и мы пляшем от радости, перезаряжаем пулеметы. Потом ужин, гармошка, песни, а потом – в наряд. А спать хочется до смерти, мы все ждали мира, и я спрашивала у однополчан, что они будут делать, когда закончится война. Ответ один: спать. Помню случай, как однажды чуть не уснула, охраняя штаб, пришлось ходить кругами, отгоняя сон. Я поглядывала в небо, где кипел ночной бой и в нем участвовал истребитель Георгий Воронин. Он мне нравился, я верила, что он вернется живым, и он возвращался. «Лучше летчиков никого быть не может», – решила раз и вроде бы навсегда Лида. Но ошиблась.
ДУНАЙСКИЕ ВОЛНЫ
Довелось ей побывать в окружении. Случилось это в боях на Курской дуге. Полк передислоцировался, а она с несколькими товарищами осталась охранять разбитые самолеты. Ночевали на мельнице и рассказывали друг другу сказки, чтобы не было страшно от раздававшейся с другого берега реки канонады. Посреди ночи раздался цокот копыт, послышалась русская речь:
– Вот-вот подойдут немцы. Мост заминирован, успеете перебраться через него. А не выйдет – только вплавь.
В ту ночь Лидия Николаевна выжила чудом. Попала в окопы к своим, где ей дали винтовку и приказали стрелять, но она отправилась искать свой полк.
Так и вела ее судьба фронтовыми дорогами вместе с эскадрильей через Белоруссию, Польшу и Чехословакию, пока в Румынии не случилось несчастье.
– Купили мы с девчатами булочки у местного населения, все съели – ничего, а у меня упало зрение. Пошла к врачу, тот встретил недоброжелательно: отдохнуть захотелось, иди работай. А мне все хуже и хуже, обратилась в госпиталь, там сказали, что в булочке была отрава, белладонна. Меня начали лечить, но от госпиталя до полка – километров двадцать, пришлось мне попроситься на постой в румынскую семью. Они согласились меня взять, варили мамалыгу, а я им из столовой приносила что-нибудь вкусненькое. На стене висел портрет сына хозяйки, который воевал на стороне немцев. Хозяйка и говорит: «Сын мой тебя пух-пух». А ей отвечаю, еще неизвестно, кто кого. И вот Победа. И нас всех собирают в Вене, там я увидела Дунай. Вот говорят, что он голубой, вовсе он не голубой, а такой же, как наша Елшанка, только красивый, широкий. Перед нами выступил генерал: вы победители, о вас будут заботиться, и будете вы жить так, как никогда не жили.
И в звании ефрейтора с орденом Великой Отечественной войны I степени, с многочисленными медалями вернулась она в Сибирь, но никто там ее не ждал.
После войны жила у тетки, немало косых взглядов пережила, с работой была проблема. Где ж тот генерал в Австрии, обещавший райскую жизнь? Больше всего любила музыку, слушала патефон и вспоминала Воронина. Еще во время войны его перевели в другой полк, откуда приезжали девчата и все задавали вопрос: покажите, кто такая Старко, наш полковник Георгий Воронин ни с кем не хочет танцевать, «вот была бы Николаевна…»
– Написала я ему все-таки письмо: «Ты остался жив, потому что я тебя любила». Он мне прислал ответ: «А я тебя любил большей любовью, чем та, что спасла мне жизнь». Если бы эти слова я услышала раньше… Было еще от него письмо, где он обещал приехать, но о нашей общей судьбе – ни слова. А в это время за мной уже ухаживал геолог Алексей Подгорный, и я ответила Воронину, что вышла замуж, и никогда об этом не пожалела. Алексей работал главным геологом в оренбургском совнархозе и получил направление в Орск на комбинат «Южуралникель». И с 1963 года мы живем здесь.
Она была членом КПСС, но задолго до перестройки, разочаровавшись в политике, сдала партбилет. Теперь ходит в «Благую весть», верит в Бога, как и тогда, на фронте.
В ее квартире живут сын и внук. Сын Василий работает рентгенологом, увлекается чеканкой, живописью, внук Алексей учится в пятом классе. И совсем недавно отец показывал ему аттестат Лидии Николаевны, где стоят «пятерки» и всего три «четверки»: «Бери пример с бабушки». И, похоже, одним аттестатом внук не ограничится…
А. БЕЛОВА,
А. ОФИЦЕРОВА,
К. КУЛИКОВ,
слушатели школы «Репортер».