Как маленькие люди строили большой завод

(Окончание. Нач. в № 16-17.)
ЧУЖАКИ
Спецпереселенцы… Маленькие люди большой страны. Они в полной мере ощутили на своей шкуре, что такое мощь и сила государства. Что такое несправедливость, гонения, вечные подозрения, недоверие, ожидание: а вдруг я – следующий?..
Это неофициально объявленные враги народа. Таковых расстреливали или ссылали в лагеря. Это люди, которым не повезло с происхождением. Так называемые середняки, кулаки, чье нехитрое имущество было в свое время конфисковано. Это те, чьи родственники в давние времена выступили на защиту царского режима, представители казачества, те, кто считал за благо не распространяться о своем происхождении.
Но о нем знали и предпочитали обходить таких стороной, боялись заводить близкие знакомства. Да что там говорить: опасались даже адекватно оценивать работу, продвигать по службе. Им поручалось выполнение самой трудной и черной работы. И длиннющие списки нуждающихся в жилищах…
Основная масса строителей комбината состояла именно из спецпереселенцев. Потому что план по вербовке выполнялся слабо. «Сведения о ходе вербовки за 1931 г.» содержат интересные факты. Из запланированных 1602 человек, которых следовало завербовать для выполнения работы, удалось привлечь лишь 482. В 1932 г. планировали завербовать 2900 человек, но на место прибыли лишь 303. Зато в начале 1932 г. «по договорам с ОГПУ прибыли 918 спецпереселенцев». Договор действовал, спецпереселенцев перебрасывали в наш город со всей страны. В огромных гроссбухах – алфавитные списки этих людей. У каждого - свой индивидуальный номер. И, если приходилось кому-то из них письменно обращаться к руководству по наболевшему вопросу, в заявлениях писали, к примеру, так: «От рабочего спецпереселенца Турурлова Николая № 278».
Отношение к спецпереселенцам наглядно видно из заметки в газете «За мясной гигант» под названием «Кто воздействует на Чепакова?», датированной 1 августа 1932 г. и подписанной одной буквой «В».
«Уже сообщалось в газете о сращивании с чужаками зава опалубочным цехом Чепакова, – писал неугомонный аноним. – Он не только не порвал служебной связи с классово чуждым элементом, но даже организовал преследование комсомольцев. Не любит Чепаков комсомольца Кирсанова. Он уволил его со службы, а на его место назначил переселенку. Во что бы то ни стало задумал Чепаков выжить комсомольца. Вот еще факты служебной связи Чепакова с чужаками. Переселенца Зеленкина он назначает старшим рабочим по доставке стройматериалов. Неужели на это место нельзя было выдвинуть рабочего-ударника? Причины, вероятно, в другом. Пора уже заняться расследованием махинаций Чепакова».
Условия жизни и работы спецпереселенцев были крайне тяжелыми. К обычным лишениям добавлялась моральная нагрузка. К ним относились как к людям 2 сорта. Само собой, далеко не всем было по силам нести ношу, уготованную судьбой.
«Сводки о количестве спецпереселенцев, работающих на объектах» пестрят записями напротив фамилий: «сбежал». Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять: в 30-е годы это явление носило массовый характер. Анисимов Дмитрий Павлович, плотник. Принят на работу 22.05.1933 г. Сбежал 2.12.1934 г. И так далее… В «Списке рабочих и служащих за 1931–1935 гг.» на букву «А» – 31 человек. Из них 4 человека значатся сбежавшими. Под буквой «Б» записаны 73 человека, из них сбежали 8. Такая же картина и в записях под другими буквами алфавита. Бросается в глаза, что многие из сбежавших не проработали на предприятии и нескольких месяцев. У некоторых интервал между прибытием на работу и побегом – несколько дней. К примеру, в «Алфавитной книге по учету рабочих и служащих за 1932–1937 гг.» – записи: «Гирин Иван Матвеевич принят на работу 1.09.1936 г., сбежал 28.09.1936 г. Егорвичев Иван Иванович принят 10.05.1936 г. сбежал 16.05.1936 г.». И таких примеров – масса.
Спецпереселенцев отправляли в Орск как неблагонадежных, потенциально опасных для нового строя, поэтому побег – это поступок, вызов существующему порядку. К сожалению, сведений о дальнейшей судьбе сбежавших спецпереселенцев в архиве не нашлось. Но наивно было бы предположить, что всесильное ОГПУ оставляло эти факты без внимания. Конечно же, были поиски и расследования. Были «дела» и приговоры. Несложно понять, какая именно участь ожидала решившихся на бегство. Либо несколько лет лагерей, либо высшая мера.
Весьма туманна судьба других спецпереселенцев, напротив фамилий которых значится лаконичное «выбыл». Ларина Антонина Афанасьевна, принята 1.05.1932 г., выбыла 8.12.1936 г. Миронов Иван Николаевич, принят 19.05.1936 г., выбыл 13.06.1936 г. «Выбывших» обычно от 2 до 5… Можно предположить, что людей просто переправили в другое место, на другую народную стройку. Однако настораживают записи, в которых даты прибытия совпадают с этим таинственным «выбыл». Смоляков Александр Семенович, принят 5.05.1936 г., выбыл 5.05.1936 г. Степанов Василий Федорович, прибыл 8.07.1936 г., выбыл 8.07.1936 г. Сальникова Мария Васильевна, принята 17.10.1936 г., выбыла 17.10.1936 г. И так далее… Нередко встречаются и вовсе непостижимые вещи – некоторые люди просто вычеркнуты из списков красной жирной чертой. Без всяких комментариев…
Что кроется за вычеркиваниями и лаконичным «выбыл»? Сведений нет… Но, как известно, в те годы многие пропадали без суда и следствия… Что уж говорить о спецпереселенцах.
«ВРЕДИТЕЛИ»
В те непростые годы царила атмосфера недоверия. Обстоятельства требовали бороться с «вредителями и врагами народа».
Из приказа № 27 от 13 февраля 1937 г.: «Бойца охраны комбината Неустроева Д. В. с 11 февраля сего года с работы уволить за прогул и разложение дисциплины среди охраны путем антисоветских разговоров. Основания – докладная начальника охраны с резолюцией начальника ГНУ». Сведений о дальнейшей судьбе «антисоветчика», увы, нет. О том, что последовало за увольнением, можно только догадываться.
О поисках «врагов» косвенно свидетельствует приказ директора комбината по личному составу № 100 от 28 августа 1938 г.: «На основании приказа Главмясо СССР об организации бюро жалоб для рассмотрения жалоб трудящихся приказываю организовать бюро жалоб при орском мясокомбинате». Такое бюро и в самом деле было создано, жалобы поступали…
По-видимому, результат не заставил себя долго ждать. Среди записей, касающихся производственных вопросов, встречаются и весьма любопытные сведения. Показателен приказ директора от 8.10.38 г. «В связи с арестом завскладом № 2 гр. Жилеева назначить комиссию по снятию остатков наличия склада № 2 (склад топлива)». За что был арестован этот человек и как сложилась его судьба – неизвестно.
Но поиски врагов начались на предприятии намного раньше. Об этом свидетельствует «Заявление начальнику МХС от заведующего бетонным цехом инженера Гаузера от 9.07. 1932 г.»: «В ночь с 8 по 9 июня кем-то решительно разбиты 4 бетонных кольца 3-недельного возраста. Усматривая в этом акт вредительства, прошу выявить виновных и направить дело по принадлежности».
Любопытна заметка в газете «За мясной гигант», датированная 1 августа 1932 г. «Вредителей рабочего бюджета – к ответственности!»: «Десятник Андеев и табельщица на утильзаводе безобразно относятся к учету труда рабочих. Из 14 работниц учет труда выведен на 10. Товарищ Лопухова потребовала, чтобы к оплате включили пропущенных работниц. Но десятник Андеев горд своими головотяпскими принципами, он уничтожил табель. Необходимо привлечь к суровой ответственности вредителей рабочего бюджета». Подпись типична для того времени – только одна буква «Л». Анонимы процветали…
Впрочем, поиски «врагов и вредителей» коснулись не только рабочих. И если судьбы рабсилы вершило руководство «Мясохладстроя», то высший эшелон заводского начальства полностью зависел от настроений в столице. Так, зам. наркома пищевой промышленности Жемчужина прислала в Орск разгромное письмо, датированное 17 ноября 1938 г.: «Ознакомление с работой орского мясокомбината и ходом строительства показало, что ни директор Миронов, ни начальник строительства Бабкин не обеспечили должного руководства приемкой сдаваемых в эксплуатацию объектов. Вместо быстрого устранения выявленных недоделок наблюдается бесконечная затяжка сдачи в эксплуатацию ряда объектов».
Последствия не заставили себя долго ждать. Об этом свидетельствует следующий документ: «Управляющему трестом «Мясохладстрой», Москва, тов. Ермакову. Для вашего сведения сообщаю, что вопрос о моей партийности решается в г. Москва КПК при ЦК ВКП (б), куда я апеллировал, а также обратился с заявлением в Орский ГК ВКП (б) о пересмотре моего дела об исключении из партии. О результатах я вас поставлю в известность. Начальник строительства Бабкин».
О том, что значило в те годы исключение из партии, не стоит говорить. Последствия зачастую носили роковой характер…
О дальнейшей судьбе Бабкина сведений нет. Зато доподлинно известно, что вскоре на его место был назначен другой человек.
Даже скупые сведения, с трудом добытые в архиве и, не исключено, случайно сохранившиеся среди прочих документов, свидетельствуют о многом. Обстановка на предприятии царила удручающая. На работу людей загоняли фактически насильно. Вербовали крестьян, направляли на строительство спецпереселенцев. Условий для нормальной жизни – никаких. Бараки, палатки, грошовая зарплата… Атмосфера недоверия, страха, стукачество, поиски врагов и вредителей. Таковым было то далекое время. Мы потомки тех, кто выдержал все круги ада. Мы выходцы из этого времени. Его наследники…