«За жар души, растраченный…»

В 90 километрах от Гомеля, где стояло военно-эксплуатационное отделение № 36, настолько привыкли к постоянным вражеским бомбежкам, что утренняя тишина подчас оглушала, если не вообще пугала необстрелянных девчат из нового фронтового пополнения. Каждый день от зари и до зари мы вручную растаскивали покореженные взрывами рельсы, засыпали землей воронки, тем самым восстанавливая железнодорожные пути, - вспоминает Клавдия Федоровна Абельянц. – А по соседству трудились так называемые паровозные колонны. Они вообще вкалывали в две, если не в три смены. Да и как иначе? И наши войска при отступлении в 1941-м взрывчатки не пожалели, а затем и фашисты, бесславно отступая, коверкали динамитом любой железнодорожный путь, чтобы хоть на неделю-другую притормозить продвижение войск Георгия Жукова.
Первый Белорусский фронт под командованием прославленного маршала теснил немцев все дальше и дальше. А когда вышел на границу с гитлеровской Германией, то железнодорожное отделение № 36 получило письменное распоряжение остаться в оккупированной Польше, чтобы обеспечить безопасное прохождение любых военных грузов.
Ну, а потом, в один из дней всеобщей эйфории от победоносного штурма Берлина, в отделение прислали новый приказ: необходимо обеспечить железнодорожный маршрут Верховного главнокомандующего. Поезд, на котором Иосиф Виссарионович предполагал добраться до самого Потсдама на встречу со своими союзниками по антигитлеровской коалиции, должен был пройти через всю Польшу и, разумеется, без сучка и задоринки. Буквально каждого, кто так или иначе участвовал в охране этого маршрута, сотрудники госбезопасности проинструктировали строго-настрого: если что, костьми надо лечь…
И вот настало утро, которого любой из солдат отделения № 36 ожидал с особым нетерпением. Каждому, естественно, думалось: а вдруг именно мне повезет воочию увидеть генералиссимуса? Вдруг удастся заговорить с ним?
О приближении сталинского поезда, как и положено, узнали чуть загодя.
- Сначала по рельсам пустили состав с булыжником, чтобы проверить, нет ли на этом участке заложенных диверсантами мин. Ведь невозможно было удержать в тайне, что глава нашего государства едет на Потсдамскую конференцию, где и предполагалось разделить поверженную Германию, - вспоминает Клавдия Федоровна. – Следом за булыжниками отправили еще один состав. Так, на всякий случай. И только потом проехал сталинский поезд. Впереди - тепловоз американского производства, который, как мне сказали, специально по такому случаю доставили из США. График был очень плотным. Нам даже не дали времени осмотреть состав внимательнее. Разрешили разве что простучать колесные пары, да и то - больше для порядка. Поезд медленно двинулся дальше, и мы дружно прокричали вслед: «Ура - товарищу Сталину!».
В Польше отделению № 36 пришлось задержаться вплоть до последнего дня Потсдамской конференции. Ведь первоначально предполагалось, что и в Москву Верховный главнокомандующий вернется тем же самым поездом. Но Сталин всех удивил, прилетев на Родину обычным военным самолетом…
Все это я выслушал в доме чуть позже. А сначала несколько минут постоял у калитки ее дома. Наконец ко мне вышла женщина лет шестидесяти. Я лихорадочно стал припоминать все, что знал о своей героине. И что она участница войны, и что год рождения 1918-й… Не скрою, думал, увижу согбенного временем и возрастом человека. А передо мной – моложавая женщина. «Наверное, дочь», - подумалось мне.
- Я и есть Клавдия Федоровна, - рассмеялась Абельянц. – Что, слишком молодо выгляжу?
Я шел по чистенькому дворику, уже убранному от снега, продолжая удивляться, как мог так обмануться в возрасте.
- Мой секрет - это спорт, а вернее, спортивная гимнастика, - призналась Клавдия Федоровна. – Когда-то я училась в орской школе № 1, где преподавал энергичный физрук Вадим Романович Самарин, виртуозно владевший почти всеми спортивными снарядами. Он занимался с ребятишками по три смены в день, и вскоре я, как и все ученики, стала потихоньку приобщаться к спорту. Ну, а когда поступила в Ростовский железнодорожный институт, то и там перво-наперво определилась в спортивную секцию.
Почему решила уехать в Ростов? Да потому, отвечает, что до сих пор вдохновлена лермонтовской романтикой. И сегодня на видном месте стоит двухтомник Михаила Юрьевича. И сейчас мечтает проехать – в который уже раз! - по любимым местам Лермонтова в Тбилиси, Владикавказе и Москве.
Так уж получилось, что и в мирные годы Клавдии Федоровне довелось хлебнуть лиха. В 1948-м они с мужем работали в Ашхабаде, где попали в страшное землетрясение, жертвами которого стали десятки тысяч человек. Вскоре молодая семья с дочкой на руках переезжает в родной Орск. Георгий Григорьевич работал преподавателем сопромата и механики в индустриальном техникуме. Его супруге поручили заведовать заочным отделением.
- Жизнь, по словам Клавдии Федоровны, пролетела как один миг. Вот уже больше десяти лет, как рядом нет любимого мужа. Трагически погиб сын, главный энергетик завода тракторных прицепов. Если что и радует в жизни, держит ее на этом свете - четверо внуков и еще четверо правнуков…
- Вот и техникум не забывает, - говорит Клавдия Федоровна. – Скажем, недавно отмечали День пожилых людей. Так молодые ребята-студенты пришли и бесплатно отремонтировали фасад дома. Спасибо им.
У моей героини - медали «За Победу над Германией», «За трудовое отличие» и множество юбилейных. Любит она разгадывать кроссворды, читать воспоминания Георгия Жукова и хорошие стихотворения. Помните это: «За жар души, растраченный напрасно?»
- Нет, - говорит на прощание Клавдия Федоровна, - ничего я зря не растратила.
Она шла к калитке, чтобы проводить, а я - в который уже раз! – поразился ее молодости….
А. Романенко,
слушатель школы «Репортер».