Бывший сапёр героем себя не считает

Девальвация ценностей советской эпохи, к сожалению, превратила нашу армию в пугало для молодых, а знаменитая фраза «Есть такая профессия – Родину защищать» сегодня звучит просто пафосно. Наверное, именно поэтому так важно знать о тех, для кого служба стала делом чести…Человек, сидящий напротив, внешне спокоен, голос его негромок и ровен. Только сцепленные пальцы рук выдают внутреннее волнение, когда мой собеседник рассказывает о годах службы в Афганистане. Он помнит все и не жалуется на трудности, с которыми ему, инвалиду II группы, приходится сталкиваться сегодня. «Мы просто выполняли свою мужскую работу», – говорит он в ответ на мои попытки посочувствовать.
Владимир Ванин в 1986 г. окончил Орский машиностроительный техникум, после чего был призван в армию. К тому времени он прошел десятидневные курсы парашютно-десантной подготовки по линии ДОСААФ, поэтому практически был уверен, что служить придется в Афганистане. Тогда об этой необъявленной войне, которую власти называли братской помощью, говорили уже в полный голос, скрывая, правда, истинное количество потерь. Но молодые ребята, жаждавшие подвигов и романтики войны, совсем не боялись, а, скорее всего, просто не понимали, с чем придется столкнуться на самом деле. К их числу относился и Володя. Говорят, что человек, хоть раз прыгнувший с парашютом, уже никогда не забывает непередаваемое словами чувство полета. Наверное, именно поэтому, попав в учебку в Фергане, Ванин добросовестно готовился к будущей службе, как губка, впитывая наставления офицеров, уже прошедших Афганистан. Многие из них были ранены и старались как можно больше рассказать 18-летним парням о том, что их ждет. Но дух мужественной романтики был силен: из-за перемены климата многие заболевали гепатитом, что освобождало от службы в Афганистане, однако ребят это не радовало – со слезами на глазах провожали они улетавших в Кабул.
Полгода учебки пролетели как один миг, впереди у Владимира был Афганистан, куда он отправился в составе саперной роты 357-го десантного полка. Полк сначала дислоцировался в крепости Балахисар, в центре Кабула. После вывода в 1986 г. ракетных полков его перевели в Теплый Стан, ставший местом базирования. Оттуда ребята уходили на «войну» – так в Афганистане называли боевые операции. «Такой войны, как в Великую Отечественную – с рукопашной и атаками, не было, – рассказывает Ванин. – Надо было прослужить полгода, чтобы начать хотя бы опасаться чего-то. Мы искали боевые склады, обезвреживали засады, прочесывали местность. В Кабуле практически не находился, очень часто участвовал в операциях в горах. Особенно запомнилась первая моя «война» – девятидневная операция с десантированием, мы прикрывали на высотках разведроту, проводившую боевые действия в ущельях. В первом боевом походе было, конечно, тяжеловато – минометные обстрелы, от которых очень сложно укрыться, товарищи, раненные на глазах, все это, наверное, можно назвать боевым крещением. На втором этапе операции попали под обстрел реактивными фугасными зарядами – зрелище очень красивое, но зловещее: вокруг горела земля, спрятаться было практически невозможно».
Летняя операция в Суруби, в которой Ванину довелось участвовать, проходила в два этапа на жаре в 67 градусов. От нагрузок умерли двое солдат, зноя не выдерживали даже специально обученные овчарки. Для того чтобы установить на высокогорном плато минно-взрывную опознавательную систему, пришлось подниматься на 5 тысяч метров по практически вертикальной горе в течение двух суток. Очень плохо было с водой, иногда, чтобы утолить жажду, лизали скалы, а сброшенные с вертолета чулки от костюма химзащиты, наполненные водой, пропахшей резиной и тальком, казались манной небесной.
В конце 1987 г. Ванин получил первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги»: ему удалось обнаружить и обезвредить большой склад противотранспортных мин и других боеприпасов в горах.
На вопрос, знали ли они, с кем воюют, Владимир отвечает утвердительно: к концу кампании противников называли уже не душманами, что в переводе означает бандит, а народными ополченцами или моджахедами – шла подготовка к выводу наших войск, на смену которым должны были прийти миротворцы. Все расположения советских частей передавались правительственным войскам Афганистана.
Однако до конца службы Ванину довелось участвовать и в «большой войне» – 33-дневной операции на границе с Пакистаном, около Хоста. Там-то впервые увидел Владимир рукопашную схватку, было много раненых и погибших. Если в начале службы приходилось иметь дело с неорганизованным противником, то в Хосте ребятам противостояли уже подготовленные, чуть ли не регулярные войска. Было найдено много боеприпасов: мин, реактивных снарядов, обнаруживали и склады с продовольствием, медикаментами – все это говорило о серьезной подготовке противника. Работы саперу Ванину хватало: надо было обезвредить мины, уничтожить патроны. За эту операцию некоторые сослуживцы Владимира получили звание Героя Советского Союза.
О ранении мой собеседник рассказывает неохотно: «Так получилось, я тогда считался уже опытным сапером, на такие задания посылали, в основном, старослужащих. Подорвался, скорее всего, на «сюрпризе»… Ну, что ж, если бы не я, так кто-то другой …» При движении колонны с заставы к месту постоянного базирования Ванин с командиром взвода должны были проверить дорогу, где и нарвались на «сюрприз». Ранение было серьезным – заряд пороха попал в лицо. Первые две недели Володя не видел ничего. В письме маме медсестра по его просьбе написала: «Извини, сам написать не могу, немного обжегся…» Из госпиталя в Кабуле Владимира переправили в Ленинград, он перенес 50 операций на глаза, в итоге получив инвалидность. Тогда Ванин был награжден орденом Красной Звезды.
Я все выпытывала у Владимира, когда же ему стало страшно, а он улыбался и отшучивался: «Страшно было, что останусь после ранения некрасивым, даже слепоты не так боялся…»
В конце беседы Владимир сказал что, несмотря на все пережитое, служба ему нравилась, если бы не ранение, возможно, остался на сверхсрочную: привлекали дисциплина, порядок, дух военного братства, когда к офицеру шли не как к грозному начальнику, а старшему брату, который поможет, подскажет, если надо – спасет. Хотя, конечно, было всякое, но чувство постоянной опасности и боевой сплоченности помогало решать все сложности, неизбежные при службе в армии.
О нынешней жизни Ванин рассказывать отказался, скупо обронив: «Трудно, особенно с работой. Я хоть квартиру получил, у других и этого нет…»
Попрощавшись с собеседником, долго еще находилась под впечатлением от встречи, а в голове вертелось: «Гвозди бы делать из этих людей...»
О. ТРУБЕЦКАЯ.