Охота пуще неволи

(Продолжение. Нач. в № 185-188)В поисках озера
За переездом после краткого перекура решили ехать без остановок до Светлого. На АЗС мы остановились одни. Шофер, по-приветствовав двух девчат – хозяек заправки, залил полный бак, и мы тут же отъехали.
При въезде в поселок нас встретил чернявый парень лет 25–30.
– Институтские! – поприветствовал приехавших он. – Давно вас ждем. Хотели уже навстречу ехать. Хлеб подходит, два дня назад контрольные покосы сделали.
Через час, пообедав в совхозной столовой наваристым борщом и гуляшом с макаронами, утолив жажду компотом из сухофруктов, мы, довольные и сытые, сидели в тенечке на свежевыструганных скамейках, дожидаясь своего старшего, который вместе с управляющим и его заместителем по общим вопросам (так он представился нам при знакомстве) заседал в конторе, решая вопросы предстоящей битвы за хлеб. Вскоре сюда подошли еще несколько поселковых жителей. В основном молодые люди. После общего знакомства управляющий огласил свое решение.
– Сейчас, – объявил, – приехавшие помощники будут определены в общежитие. К каждому стажеру прикрепляется комбайнер-наставник.
И он показал в сторону пришедших мужчин.
– А затем по ходу дела многие встанут за штурвал комбайна самостоятельно. С баней пока туго, но обещаю наладить через день-два.
Минут через двадцать к нам подошел сияющий старший и, довольно потирая ладони, объявил погрузку.
– Через тридцать минут приедем на место. Через 16 километров будет поселок Ак-тасты, а потом уже небольшое озеро Сай-Су («овражное») и дальше Балкабинские озера.
«Почему Балкабинские, ведь по карте озеро называется Бел-купа?» – возник вопрос – А если ошибочка произошла? Вместо «Бая» записали «Бел». Ладно, разберемся».
По накатанному дну сухого озера мы ехали, словно по асфальту. «Почему на почве нет соли?» – заинтересовался я. Наверное, первоначальное название озера было не Ак-туз-ты, а Аз-тоз-ты. Тогда правильно будет название «Аз» (мало), «тоз» (соль), выходит, «малосоленое озеро». Там, в Иргизской стороне, два Актасты и здесь еще одно. Сколько еще белокаменных и малосоленых кулей будет? И опять же, с «Бел» (Бал) купой неувязка. Надо узнать подробней.
Неожиданно камыши расступились, и мы выехали на степной островок. Рядом с юртой чабана находились тырлы (стоянки для овец). Из юрты вышел чабан.
– Кого ищешь? – спросил он у водителя.
– Озеро ищу, – ответил Паша. – Бел-Купа называется.
– Воды здесь всегда много, – ответил чабан, – и Бел-коба есть, и Сарык-коба, и Мал-коба.
– Нам Бел-копа надо, – подтвердил я по-казахски. – Управляющий Шамиль сказал, что Матбай знает, Матбай покажет.
Матбай спокойно прореагировал на мои знания его родного языка. Сам он, хотя и с акцентом, но довольно сносно говорил по-русски:
– Бал-коба большой, Бал-коба далеко.
– Как далеко? – перебил его Виктор. – Шамиль сказал, километров 25–30.
– Ие, ие, – согласно закивал чабан. – Матбай пешком ходил – далеко пешком, лошадью немножко близко будет, а машиной совсем рядом. Половина часа хватит.
Мы облегченно вздохнули.
– Как ехать, расскажи, – по-просил я аксакала.
– Ехать прямо надо. Дождик нету, быстро машиной едешь.
Действительно, все дальнейшее следование у нас прошло благополучно. Но, когда мы подъехали к большому чистоводу, на берегу которого стояла дерновая землянка, крытая тростником, нас встретили два аборигена и набросились на сидевших в кабине шофера и старшего.
– Зачем сюда ехал? Сюда ходить нельзя. Здесь запретная зона, камышитовая фабрика. Будешь птичку стрелять, камыш подпалишь. В другое место ходи. Здесь Бал-коба…
Пастухи еще долго распространялись о планах пятилетки и прибыли, которую они приносят стране, сплетая из камыша и тростника маты (матрацы). Я был согласен с хозяевами. Мне приходилось видеть страшную картину пожара на тростниковых озерах. Огонь лисицей пробирается между подсохшей порослью трав и камыша. Сухие верхушки, как порох, вспыхивают и с артиллерийским залпом взвиваются вверх. Как пулеметная дробь, трещит сгорающий тростник, с криком вьются над своими гнездовьями птицы. А, не дай Бог, в это время пожар застанет кого-то на воде. Спастись можно только на больших чистоводах, выплыв на середину. И если не сгоришь, то задохнешься от жары и дыма.
Аргументы нашего старшего, что мы, опытные охотники, и патроны снаряжаем только просаленными огнебезопасными пыжами, не действовали. Я уже хотел предложить Виктору перебраться на другое место, но он неожиданно разрядил обстановку, достав из кармана спортивный судейский свисток. Услышав устрашающую трель, аборигены приумолкли. Наш старший тут же перешел в наступление.
– А ну, Николай, доставай лодку, быстро с Юрой накачайте. Еще успеем на вечернюю зорьку выскочить. А ты, Виктор, палатку ставь, у шофера лопату возьми, готовь кострище да чаек вскипяти. Я с Геннадием – на воду, на лапшу стрельнуть хочется.
Бабаи, как мы позднее стали их называть, услышав звуки насоса, подошли поближе к лодке. Она уже начинала приобретать форму. Сине-красно-голубая лодка с боевого гидросамолета грузоподъемностью полтонны и чем-то похожая на пирогу американских туземцев, вызвала у них необыкновенное удивление.
Пошептавшись о чем-то между собой, казахи вскоре ушли, а мы отправились провожать на озеро охотников. Кому плыть первому, решили по жребию. Водитель и старший были вне конкуренции, я уступил место молодым, но они захотели побродить с ружьями вдоль берега.
Вскипятив чайник, я установил палатку, под днище ее подстелил сухого камыша, вокруг прокопал канавки для стока воды, если пойдет дождь. Достал из чехлов спальные мешки. Костерок чуть дымился. Не в силах больше ждать, я побрел к озеру. Вскоре из прибрежных камышей раздались шаги охотников, а затем показались и они сами. У каждого из них были по две-три птицы. Своей радостью поделились и ходившие по воду водитель с Виктором:
– Жаль, что сразу не выплыли в чакан, пуляли по мелочи. Подранок как упадет в камыш, так, считай, пропал. За одним погонишься, целая стая пролетит над головой. Но утка здесь, видать, непуганая. Как солнце село, крупняк пошел. А мы под конец их только и стреляли. Закусив привезенной снедью, приняв вечерние сто граммов, попив чайку и покурив, охотники начали укладываться спать. «В ночь как бы дождь не пошел, – думал я, – с казахстанской стороны опять грозовые тучи заходят. Не дай Бог, ливень, мы из этого болота не выберемся».
– Большой дождь нужен, чтобы промочить такую почву. Она, бедная, местами аж потрескалась, – как бы услышав меня, сказал Геннадий.
Утром в небе еще мерцали редкие звезды. Двое опять уплыли на большую воду. Обработав уток, мы с Юрой пошли в разные стороны. Геннадий взялся сварить лапшу по-сибирски.
в. дырбов.
(Продолжение следует.)