Её беду я не забуду никогда

День был теплым, солнечным. Спешившие по своим делам люди не обращали на нее внимания. Я тоже прошла было мимо сидевшей на земле женщины в запыленном плаще. Пробегав по магазинам, в одной руке несла полный пакет с продуктами, другой придерживала четырехлетнего сына.Бросив взгляд в сторону сидевшей на земле, поразилась: она, положив ногу на ногу, немного покачивалась, бормоча что-то под нос, а вокруг суетились уличные мальчишки.
Первое, что подумалось: пьяная мать упала и не может подняться, а детским рукам не под силу справиться с родительницей. Но негромкие ее слова молили о сострадании, женщина шептала: «Вызовите «скорую», пожалуйста…Вызовите «скорую»…» Мы подошли ближе и испытали настоящий шок: левая нога чуть ниже колена была переломана, наружу торчала кость. А через пальцы, зажимавшие рану, стекала кровь.
Мне не приходилось на своем веку видеть такое, но больше всего поражало, что женщина не кричала от боли, а терпела и ждала помощи. Вбежав в магазин, находящийся тут же, на остановке, обратилась к продавцу: «Есть ли в магазине телефон? Необходимо срочно вызвать «неотложку». Мотнув копной крашеных светлых волос, та бросила резкое: «Нет».
Я кинулась к другому отделу и стала просить сотовый телефон, чтобы вызвать «скорую». Дозвонились быстро. Меня попросили дождаться и встретить машину. Выйдя на улицу, ожидала увидеть толпу, но около бабульки не было ни сочувствующих, ни желающих помочь. Только по-прежнему крутились рядом несколько мальчишек.
Подойдя к ней ближе, я поняла, что женщина не пьяна, как казалось сначала. Синий старенький плащ, покрытый пятнами пыли, вероятно, испачканный при падении, черный с красными цветами платок, сползший с головы, седые волосы, аккуратно зачесанные назад. И глаза, полные боли. Глаза, в которых не было слез. Я сказала, что вызвала «скорую», помощь уже близко, осталось потерпеть совсем немножко. Она лишь кивнула в ответ, а затем тихо, словно самой себе, сказала: «Что же это я наделала…»
Не знаю, что было в этот момент написано на моем лице, но она вдруг начала рассказывать, что произошло, словно извиняясь за причиненное беспокойство:
– Я плохо вижу, а здесь обрыв, оступилась – и вот.
Она замолчала, а я увидела, как напряглись пальцы рук, зажимавшие рану. Ни слез, ни упреков в адрес тех, кто положил бетонные блоки и даже не удосужился согнуть железные петли, о которые она, видимо, зацепилась, падая вниз. Она лишь тихо стонала и по-прежнему качала, словно баюкая, свою ногу.
Прошло семь минут, «скорой» все не было, и я обратила внимание на мужчину с сотовым телефоном, который стоял к нам спиной и куда-то звонил. Потом подошел с вопросом: «Тоже «скорую» вызвали? Мне мальчишки сказали, что бабушке требуется помощь. Пробовал вызвать «скорую» по сотовому – не получается, позвонил сыну, он с домашнего уже дважды звонил, но что-то долго их нет».
Когда я поняла, что не одна пытаюсь помочь человеку в беде, стало немного легче. И еще думалось: вот если бы бабушка кричала на всю улицу от боли, нашлись бы сочувствующие, желающие помочь?
Мой сын все время был рядом, смотрел на происходящее как завороженный, по-детски жалея незнакомую бабушку. Понимала, что, видя происходящее, он еще только учится сострадать ближним, в нем еще только зарождается чувство жалости к другим, и не стала отворачивать его лицо в сторону. Пусть видит.
«Скорая» приехала через 10 минут. Медики уложили пострадавшую на носилки. Вокруг по-прежнему спешили люди, прошла компания подростков, и никому не было дела до трагедии, происшедшей здесь, буквально на глазах у многих.
Бабушку увезли в больницу, и только лужица крови на асфальте свидетельствовала о случившемся. А перед глазами все стояли те уличные мальчишки, чьи сердца, не успевшие зачерстветь, первыми откликнулись на чужую беду.

Валентина Дегтярёва-Пух