«Ты мне пиши, а я перезвоню»

Владимир Путин призвал на днях сделать более эффективной работу с поступающими в администрацию президента России обращениями граждан. «Люди жалуются на необоснованные отказы, отписки, волокиту и препоны в виде ведомственных инструкций», - отметил глава государства. За правдой к высоким чиновникам шли всегда. В обществе с четко выстроенной вертикалью и пирамидой социальных слоев самый верх по наивной непонятной традиции считается не только сильнейшим, но и мудрейшим звеном. Будь то царь, вождь или начальник какой-нибудь шараги.
Искатели правды – кругом. У парадных администраций, ЖЭКов, у крыльца паспортно-визовой, у судебных приставов – всюду. Просят, жалуются, пишут, рассказывают. Любое заведение напоминает улей, в котором снуют его работники, специалисты и сотрудники. И в эту кутерьму вдруг вторгается пришелец. С потерянным лицом, он медленно входит сюда, озирается, шаркает к свободному стулу, ставит сумку и, обессилев, садится. Горемыка-проситель, бедолага-ходок.
Не знаю, как там бедняки крестьяне к Ильичу пробивались, но сейчас поход за правдой имеет ряд существенных ограничений. Слабонервным, впечатлительным, интеллигентным, без связей и с пустыми карманами рекомендуют не соваться. В лучшем случае разведут руками. В худшем? Вы это и так представляете, не мне вам рассказывать, не вам меня слушать. Очень быстро можно распрощаться с еще теплившейся до этого визита надеждой на помощь.
Ходок – это от слова «ходатайствовать», а не от слова «ходить». Такая этимология и десятилетиями сложившийся образ. Он не в первый раз приходит сюда, но всякий раз немного теряется, слегка нервничает. Смиренно ждет своей очереди, теребя какие-то бумажки. Если проникнуть в апартаменты не удалось – вышло время или вдруг срочное совещание, пытается позвонить. Аккуратно, чтобы не сорвалось, набирает номер и долго сбивчиво говорит. Вдруг затихает, молчит, вздыхает и, приподнявшись со стула, еле слышно бормочет: «Да, помню, спасибо…» А иногда с силой кидает трубку. После звонка начинает перелистывать замусоленную телефонную книжку, всякий раз примеряя очки. Записная книжка с телефонами или лист, сложенный вчетверо, – это непременный атрибут. Тут и там – каракули номеров и фамилий и нервные безумные рисуночки - рука автоматически выводит их во время напряженного разговора. Некоторые имена жирно перечеркнуты. Эти не захотели помочь.
После очередного хождения или серии звонков начинается гневная отповедь в никуда или тихий сбивчивый монолог.
Таких людей всегда притягивает друг к другу. Если они встретились, то обязательно разговорятся. Расскажут про всё, найдя в собеседнике отдушину. Посоветуют, приободрят друг друга, чуть хлопнув по плечу. Правда, проблема сотоварища не очень-то их и занимает. Каждый целиком поглощен своим горем.
Истаптывают пороги, тратя силы, никому не доверяют, втайне надеясь на чудо. Кто-то отчаивается, другой смиряется, а кому-то вдруг – раз – и повезет!
Если ходоки иссякнут, значит, у людей нет больше веры ни в вертикаль, ни в верхушку пирамиды, ни во что. Пока ходоки идут…