ОГНИ ЗОЛОТЫЕ В САРАТОВЕ ВИДЕЛ,
под красными тоже бродил…

Вчерашней ночью я вернулся из столицы Поволжья окрепший телесно и духовно, и мои глаза вновь горят огнем, которым, кажется, можно осветить пол-Орска. А все потому, что несколько удивительных дней и ночей, проведенных там, похоронили мой природный пессимизм относительно будущего России и породили твердую уверенность в том, что мы все-таки имеем шанс построить правовое государство. Зачатки оного уже пробились на благодатной почве саратовщины и крепнут под ярким волжским солнышком день ото дня во всех сферах жизни – от интимных до общественно значимых.В сером здании по улице Волжской, где располагаются редакции губернских и городских газет, я долго скитался по этажам. Открыто меня никто не гнал, однако лица редакционных начальников не светились от радости по поводу того, что эмиссар из «Орской хроники» прибыл в их город со жгучим желанием пройтись пером по саратовским достижениям, слухи о которых растекаются по стране так же широко, как матушка-Волга. Наметки у меня, конечно, имелись – куда сходить и что посмотреть, но все было как-то туманно, неопределенно… Хотелось вызнать конкретные адреса, явки и пароли. В курилке замученные жарой и нарзаном литераторы пояснили:- А оно нам надо – помогать? Новаторства губернатора Аяцкова интересуют многих, к нам устремляются со всех краев за передовым опытом. Потом знаешь, что бывает? Недавно один столичный «писатель» познакомился на Арбате с порядочными студентками, сфотографировал их, а после опубликовал фото, снабдив его надписью: «Саратовские проститутки вышли на промысел». И подобное – не редкость. А вы все едете и едете… Выкатился я из редакционного муравейника на раскаленную улицу и побрел, куда глаза глядят, руководствуясь не знаниями, но репортерским чутьем.
ПОСЛЕ 23.00 НА АРБАТЕ СЛЫШЕН ЛИШЬ ШОРОХ ШАГОВ
Из-за дикой жары, обрушившейся на Саратов (в половине четвертого утра было + 30!), я не мог толком ни есть, ни спать. Только пил, как верблюд, прошагавший без остановки через пустыню Сахара. Зато успел много где побывать и воочию убедиться в красоте города, коим нельзя не восхищаться. Тенистые парки ухожены на западный манер, повсюду из-под земли выглядывают поливалки – крутящиеся, разбрызгивающие воду устройства, дающие деревьям и траве живительную влагу, а ребятне – радость принять душ. На чистых улицах – контрасты сплошь и рядом. Видел навороченные офисы, опоясанные высоченными заборами, а неподалеку – утробно громыхающее чудище, фасад которого венчала надпись: «Болто-заклепочный завод имени Ленина». Какие болты имени Владимира Ильича там клепают – не узнал, прогнала лютая охрана. Кривая странствий вывела меня на проспект, носящий имя пламенного революционера Кирова и превращенный в саратовский Арбат – пешеходную улицу с миллионом кафе, магазинчиков, казино, баров… Устроившись под зонтом летней кафешки, я бросил котомку на землю, спросил чая «Липтон» погорячее, что вызвало неподдельное удивление официантки, и принялся наслаждаться жизнью. Утомленный степным однообразием взор отдыхал на точеных фигурках саратовских девчат, которых волжская вода, благодатный климат, атмосфера общего социального благополучия, а также прозрачные одеяния при почти полном отсутствии нижнего белья делали особо привлекательными для путешественника.Признаюсь, в саратовский Арбат я влюбился моментально, как в свое время в Невский проспект. Даже свел дружбу с самой колоритной арбатской личностью – 92-летним дедом Зосимой, единственным на весь Саратов, как он сам уверял, мастером плести лапти. Старичок торгует ими по 75 целковых за пару. Прищурив и без того узкие глазки, он хвалился:- Мастерству своему я обучался с детства, у соловецких монахов. Нас таких по стране совсем ничего осталось. Поверишь ли, Колюня милый, как приедут иностранцы, им сразу эту… как етит его… «рашен экзотик» подавай – наше, посконное, русское. Тут же посыльные бегут, меня ищут: «Дедушка Зосима, ты тут сиди, никуда не уходи, мы тебя иностранцам показывать станем». Приведут не наших. Те что-то лопочут, зубы скалят. Лапти по десять долларов берут.- Давай я тебя для «Орской хроники» сфотографирую, - предложил я экзотическому старику. Зосима быстро просек, что к чему, и намекнул:- Когда к Аяцкову приезжали американцы, они меня снимали на видео. Пять долларов дали.Я намек понял и дал десять. Не долларов, вестимо, а рублей – откуда у меня доллары? Зосима отогнал всех лишних, чтобы не портили кадр, и принял позу коробейника из дореволюционных фильмов.- Скажи, Зосима, как старожил – приезжему: какие в Саратове за последнее время чудеса свершались? – спросил я после съемки.Дед не думал и секунды:- Самое большое чудо – это закрытие вытрезвителей!- Как же вы без них живете?!- Хорошо живем, Колюня, хорошо! - захихикал дедок. Про себя я отметил, что данную тему надо бы развить подробнее. А на Арбате меня крепко заинтересовало еще вот что. Все летние кафе там работают строго до 23.00. В сумерках я зашел в одно из них скушать пиццу и спросил бармена напрямик: - Слушай, почему только до одиннадцати? У нас в Орске, бывает, допоздна гулевасят…- Порядок такой, - отвечал парень. - После 23-х часов в городе должна быть тишина – ни застолий на свежем воздухе, ни музыки. А если не закроешь вовремя – права на аренду лишишься. И точно! В двеннадцатом часу на Арбате был слышен лишь шорох тысяч шагов – люди просто гуляли под огнями, которые, как в той песне, оказались на самом деле золотыми. Им нет нужды, как орчанам, писать в газеты письма с просьбами остудить пыл хозяев открытых точек и их посетителей, которые орут по ночам, будто растревоженное львом стадо шимпанзе. Это хорошо. С другой стороны – худо: глубокой ночью в первые сутки моего пребывания в Саратове я едва сыскал место, где смогли сварить кофе по-турецки. Мне очень захотелось этого божественного напитка после того, как на Большой Казачьей “снял” для редакционных нужд большую проститутку.
СТОЛИЧНЫЕ РЕПОРТЕРЫ ВСЕХ ПРОСТИТУТОК РАЗВРАТИЛИ
Улица Большая Казачья внешне ничем не отличается от тихих улочек Орска, которые начинаются частными домами, а продолжаются пяти – и девятиэтажками. Между тем, слава о ней гремит по всему миру. Но совсем не потому, что там находится саратовский обком компартии. Большая Казачья – самая крутая в России улица “красных фонарей”. Стала же она таковой после того, как здесь наметили провести марш проституток, по завершению которого состоится первый всемирный съезд (точнее – слет) “ночных бабочек”. Замыслили его областные власти, руководствуясь простыми доводами: коли есть проститутки – надо защищать их права, и если государство не в состоянии побороть порок силой или методом убеждения, надо легализовать проституцию, пооткрывать, как в иных странах, публичные дома и драть с них бешеные налоги. Мужикам на радость, бюджету на пользу. Подобный закон может принять лишь Госдума, а поскольку депутаты с законотворчеством не торопятся, если, конечно, оно не касается их собственных привилегий, в прогрессивном Саратове решили взорвать бомбу: устроить фантастический съезд, после которого к животрепещущему половому вопросу повернутся все – от Жириновского до Лаховой. Из-за организационных проблем съезд дважды откладывали. А Большая Казачья незаметно для несведущих продолжает готовиться к форуму путан.На ней, как и во всем Саратове, я наблюдал идеальный порядок: слева – машины, утрамбованные братками-сутенерами, справа – “девочки”. На перекрестке, возле рынка “Саратовская горбушка”, бдительно несут службу инспекторы ГИБДД, чуть поодаль – дежурный автомобиль УВД. Умилившись столь радужной картинке, я неторопливо прошелся вдоль правого ряда. В ту памятную для меня ночь 24 июля на трудовую вахту заступили десятка три девчат: дылды и дюймовочки, длинноволосые и стриженые едва ли ни под “ноль”, с грудью, как у Памелы Андерсон, и почти без оной. Эти, поди, дорого берут - подумалось мне, слегка оробевшему от такого разнообразия. Но деньжата пока водились и я выбрал самую справную деваху, напоминающую кустодиевскую купчиху – килограммов 120 живого веса, никак не меньше! Одета была моя избранница в легкий брючный костюм, купленный, судя по всему, в магазине “Богатырь”, вполне приличный белый парик и смотрела на мою тощую фигуру с котомкой через плечо добрыми коровьими глазами.- Девушка, вы кого-то ждете? – задал я традиционный во всем мире вопрос-пароль.- Я работаю, - последовал отзыв, и мы сразу поняли, что друг от друга хотим.- Сколько? – поинтересовался я, имея в виду расценки.- 150 – 200 – 250, - отвечала красавица-тяжеловес, подразумевая плату в рублях за разные способы обслуживания клиента.- Ты смотри, словно из дома не уезжал, цены – как у нас! – обрадовался я. - Тебя как зовут?- Наташа, 21 год.- Вот что, Наташа, 21 год. Я плачу тебе “полтинник” и мы занимаемся разговорным сексом. Журналист я, понимаешь? Через Интернет узнал о саратовском почине по открытию публичных домов, что для наших краев также актуально. Хотелось бы на этот счет побеседовать с настоящим профессионалом. А ты к тому же, как мне кажется, самая красивая и умная из присутствующих, - подсластил я свою речь дешевеньким комплиментом.- Интервью – 200 рублей, - объявила Наташа.- Чего?!Не стану передавать путаный монолог путаны, изложу суть своими словами. Когда объявляли проститутский съезд, на его освещение слетались журналисты многих отечественных и зарубежных изданий. Чтобы получить эксклюзив, они стали приплачивать “ночным бабочкам” не только рублями, но и валютой. И развратили девчат! Ну, когда такое было, чтобы за простое интервью брали дороже, чем за оральный секс?!У меня выбора не оставалось – внес предоплату. Наташа повела меня в закуток, образованный тремя частными домами. Туда отводят любителей экстремального секса на природе, командированных, спешащих на поезд, и журналистов, желающих побывать на месте грандиозных сексуальных битв. Начали интервью.- Что тебя привело на панель?- Деньги нужны.- А по-другому не пробовала их заработать?- Пробовала, не получается.- Ты слышала о съезде проституток в Саратове?- Да.- По твоему разумению, это нужное дело?- Не знаю.- А в государственный публичный дом пойдешь трудиться?- Не знаю.И дальше все в том же духе. Много о чем я спрашивал Наташу, стараясь затронуть истерзанные пороками заповедные струны ее мятущейся души. Но все это походило на диалог экзаменатора со второгодником: учитель пыжится из последних сил, чтобы вытянуть балбеса на хилый трояк, а тот, дебильно зыркая по сторонам, отвечает лишь «да», «нет», «не знаю». Интервью летело к черту! Я осерчал:- Какая-то ты, Наташа, одноклеточная. Я, можно сказать, распинаюсь перед тобой, чтобы суть твою постичь, а ты ничего толком не говоришь. Ты ведь в дочери мне годишься! Если бы, конечно, я сызмальства половой жизнью жить начал…Но и столь трогательная речь не пробила двухсотрублевую пышку. Разозлившись, я непедагогично назвал Наташу коротким древнерусским словом, которое обычно пишут на заборах. Она не обиделась. Я извинился за грубость.При расставании секс-бомба спросила:- Вы получили удовольствие?- Ты что, издеваешься?! – взорвался я.- Нет, мы у всех клиентов так спрашиваем по окончании сеанса...Ясным днем я вновь пришел на поле сексуального сражения, усеянное стреляными гильзами использованных противозачаточных средств. Прикинул их количество, помножил на цены и число проституток, потом возвел в степень российских масштабов… Получился если не “Газпром”, то маленькая отрасль, дающая стабильный доход. Трижды правы в Саратове: надо с этой отраслью что-то делать, потому как вся наличка уходит криминалу. На самых верхах об этом знают и не чешутся. Только вот не уверен, выйдет ли толк от проститутского съезда? Ведь на нем надо будет выступать в прениях, принимать резолюцию для отправки в Госдуму. А если все будут говорить так же куце, как Наташа-21 год, провалится съезд! Жириновский, если его пригласят как знатока половых вопросов, речугу толкнет знатную, но вот ведает ли Вольфович о всех тонкостях проститутского ремесла? Все это – мои последующие рассуждения, основанные на дневных наблюдениях. А пока в тягучей приволжской ночи мне хотелось после проститутки только одного – выпить чашечку крепчайшего кофе…