Покой летящей стрелы

Ветер смерти внезапно опрокидывает в прекрасном и яростном мире земные законы, сметает напрочь высшую школу медицины и бьет под дых. Ушел от нас врач, спасший тысячи жизней, хирург, бывший начмед горбольницы № 2, отличник здравоохранения РФ, «Лучший врач года», ветеран труда, победитель областного конкурса в номинации «Золотые руки», наделенный свыше талантом, Владимир Садыкович Юлтыев. Спасти его не могли. Существует лишь то, что можно измерить, есть истина выше уровня знаний медицины, не каждый разгадает тайну бытия. И что остается? Евангелие учит: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек...» Остаются воспоминания.Бегу с дыней к больной приятельнице в хирургию, она всю ночь искала по холодильникам бахчу, трясясь от страсти. На немытую набросилась. Разговариваю с Юлтыевым, он оперировал, есть ли надежда... «Даю ей не более полутора месяцев, от желудка ничего не осталось, метастазы». Тихо заливаюсь слезами. «Сделал все, что мог». Я знаю. Потому что более неординарного, рискованного врача не найти. Был эрудитом, все его интересовало, читал столько, что пришлось покупать стремянку, чтобы доставать с верхотуры книги. Шел на риск ради спасения жизни больного. Какая-то операция на кишечнике была запрещена чиновниками из министерства – «не изучен механизм», а он рисковал и делал ее, продлевал жизнь на десяток лет.
Несколько лет назад его срочно разыскал бывший генеральный директор ЮУМЗ Урусов:
– Отличному специалисту и человеку на производстве оторвало ногу. Что можно сделать?
Юлтыев созвонился с Челябинском, где существует центр микрохирургии и работают его ученики. Больного вместе с оторванной конечностью срочно отправили самолетом в челябинскую клинику, сам Юлтыев прибыл туда поездом. Врачи сумели, грубо говоря, вшить конечность. Юлтыев удовлетворенно отметил: пульс на стопе работает! Уже тогда применялись модные нынче нанотехнологии. Урусов поинтересовался:
– А много ли травм подобного рода в Орске?
– 29 – 30 в год бытовых и производственных травм, многие умирают от потери крови.
– Так почему бы не создать отделение микрохирургии? Что для этого надо?
– Деньги.
Урусов собрал совет трудового коллектива, где было принято решение выделить средства на изготовление микрохирургической техники. И вскоре конструкторы завода под руководством Владимира Юлтыева разработали, а в цехе изготовили кресло-робот с хирургическими руками. Юлтыев загорелся, предлагая купить городу чудо микротехнологии, уже и пятерых специалистов обучил. Исполком, изучив статистику, решительно отказался от приобретения и открытия отделения – нетипичные случаи. Завод, сделавший чудо-технику для Орска бесплатно, развел руками обреченно, а генеральный пришел в бешенство и продал уникальное оборудование челябинцам.
– Самое трудное в работе хирурга даже не сложность операции, а умение сообщить людям, что их близкий человек умер на столе. Глядя честно в глаза, зная, что сделал все возможное и невозможное, – говорил Юлтыев.
Сам-то ходил на грани невозможного. Кто подсчитает, сколько собственной крови отдал хирург больным? Теплая и живая, она спасла жизни. А его доскональные рисунки перед каждой, даже, по мнению большинства, «простенькой операцией»? Бывают ли такие, когда каждый организм индивидуален? А жесть нашего времени: хирург с медсестрой переносят больного с операционного стола на каталку, молодой интерн наблюдает: «Мне за это деньги не платят». Однажды молодой врач обратился с жалобами и к нему, и в прокуратуру: «Почему меня заставляют работать с больными СПИДом»? По-человечески понятно, что не хочет молодой человек подвергать себя опасности. Но он врач, давший клятву спасать людей. И Юлтыев, начмед, послал его подальше. Молодой доктор ушел в другую медсанчасть. Но, когда случалась беда, звал на помощь именно Владимира Садыковича. А тот, пройдя стадии гуманности, сострадания и боли, шел и жил по правилам: врач должен работать в ослепительном халате, быть здоровым, выбритым. Иначе больной не поверит в надежность и желание вылечить. Владимир Садыкович делал замечания по поводу ржавых пятен на халатах молодых врачей, но чаще терпимо относился к коллегам. Его, конечно, коробило, что многие из них в поисках дополнительного заработка занимались шитьем и продажей шапок, держали пасеки, выращивали бахчевые.
– Руки хирурга должны быть, как у пианиста, гладкими, ровными, без царапин и ран, высокочувствительными. Но не всякая женщина поймет ту зарплату, которую муж-врач приносит домой. И не каждый врач может смириться с таким доходом, хотя набирает и набирает ночные дежурства. Но тогда не надо было учиться на медика.
Он учился в Оренбургской медакадемии по призванию. Он, башкир, познакомился с полькой Ларисой, учившейся на том же курсе, и уже вместе по направлению уехала молодая семья работать в Домбаровский район. В маленькой больнице открыл автоклавную, подготовил здание и оборудование для хирургического блока. А потом Орск, хирургическая больница до конца жизни, работа со своими однокурсниками.
– Когда за операционным столом стоял Владимир Садыкович, я была спокойна – вытянем больного, – говорила заведующая отделением урологии Л. Гусева.
Но если бы только лечением занимались главврач и начмед! Шел ремонт, и они принимали стройматериалы, погружаясь в квадратные метры кафельной плитки, извести, красок. И было понятно, что главные врачи сегодня – это еще прорабы и заложники ремонтов и строек.
Пять лет назад главный санитарный врач страны Г. Онищенко бил тревогу: в Домбаровском районе от сибирской язвы стали умирать люди и скот. Обезвредили все имеющиеся скотомогильники, но зараза продолжала убивать. И тогда вспомнили, что в семидесятых работал врач Юлтыев, который, изучив историю края, находил и закрывал могильники, оставшиеся со времен Шелкового пути. Караваны шли веками, отставляя после себя умирающих животных.
– Владимир пропадал тогда сутками, отыскивая могильники, – рассказывает вдова Лариса Антоновна Юлтыева, один из лучших гинекологов города. – Вышли специалисты на Владимира Садыковича, он нашел и показал места «шелкового захоронения».
И уже через пару дней Онищенко рапортовал стране, что очаг язвы найден и обезврежен.
Сын Александр и дочь Наталья стали медиками, хотя родители не желали им собственной судьбы. Александр, терапевт, сейчас в США, Наталья, челюстно-лицевой хирург, в Москве. Он часто по Скайпу экзаменовал их, задавая каверзные вопросы, усиленно изучал английский, испанский. Мечтал приехать в Америку, откуда сын сообщал, что возможна самореализация и врач может зарабатывать, жить достойно. А внуков учил делать лук и стрелы, играть в шашки и шахматы. Оптимист, родник силы жизни, особая опора. Еще в апреле он почувствовал, что в сломанной руке пальцы обретают былую чувствительность, значит, скоро можно оперировать.
Но когда ветер смерти
внезапно унес его,
друзья обреченно говорили:
«Если Володя,
этот неунывающий человек из будущего, рухнул,
то мы будем следующими».
Не прошло еще и полугода,
как один за другим хоронят его друзей, а холодный ветер смерти кружит и кружит,
но и никто не в силах его остановить.

Татьяна Алова