Пережившим раменское «НАШЕСТВИЕ»

Случилось почти невероятное: ведущий музыкальной страницы «ОХ» получил аккредитацию, дающую право работать на беспрецедентном в истории русского рока фестивале «Нашествие-2002», состоявшемся 10-11 августа на ипподроме в подмосковном Раменском. Подобной чести в основном удостоились крупные печатные издания и телерадиокомпании. «Хроника», можно сказать, стала исключением из правил. Грех было подобным исключением не воспользоваться в полной мере.Сорок восемь групп – от суперзвезд до зеленых новичков – в течение почти 24 часов, используя 250 киловатт звука, море света и спецэффектов, показали 150 тысячам зрителей и 600 репортерам, что такое сегодня русский рок. Действа таких масштабов наша страна еще не знала. Едва вернувшись домой круто аккредитованный «Нашим радио» репортер засел за компьютер…
С ТОПОРОМ ЧЕРЕЗ ПРОЛОМ
Слава российским железнодорожникам! Они составили расписание движения поездов столь удачно, что если, прибыв из Орска в Москву, сразу бежать на пригородный перрон, дабы протиснуться сквозь черно-клепанную толпу, орущую: «Вэ, вэ, вэ Ленинград, вэ, вэ, вэ точка ру!», в электричку до 47-го километра, то попадешь на раменский ипподром аккурат к самому началу «Нашествия». Никаких опозданий – испытано на себе.
Я осторожно перешагнул пролом в стене, именуемый в фестивальной схеме «Вход для прессы», как раз в тот момент, когда из недр сцены вынырнул весь в белом главный мумий тролль страны Илья Лагутенко и дал старт фестивалю. Обыскивали мой скарб недолго и не очень тщательно: во всяком случае, топор, спрятанный в мешке с палаткой, не нашли. После чего пропустили на поле.
Да, господа рок-н-ролльщики, доложу вам, это – супер. Сцена достойна европейского фестиваля – с ложами для VIP–персон, фэн-сектором для самых отмороженных поклонников и раздольем для артистов, которые могли с помощью специальных конструкций совершать пробежки в толпу, работать в гуще народной. Звук… Я им наслаждался два дня – бьет как из корабельной пушки. Плюс три больших экрана day-light, на которых все происходящее на сцене видно даже при ярком солнце. А перед всем этим великолепием, размахивая флагами и транспарантами, беснуется толпа в треть населения Орска, которую стережет милиция, численностью не уступающая орскому гарнизону. Слева от сцены – палаточный городок, по своим размерам и пестроте больше напоминающий стоянку воинов-кочевников хана Батыя. Туда я и направился оборудовать жилье, ориентируясь по родному черно-красному алисовскому флагу. Вдруг меня окликнули: “Извините, вы не из Орска? Из “Хроники”?” Теплый елей всероссийской славы разлился по-моему профессиональному журналистскому самолюбию и мозг пронзила радостная мысль: “Знает страна своих героев!”. Через секунду елей бесследно испарился.
ДУХ ВУДСТОКА
Тесен, тесен рок-н-ролльный мир. Скажите, где еще могли встретиться земляки-орчане, как не на подмосковном фестивале в стотысячной толпе? Я сталкивался с нашими и в первые минуты пребывания на “Нашествии”, и возле пресс-центра, и, простите, в нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу очереди в кабинку. И мы говорили друг другу все то же самое: “Извините, вы не из Орска? Я, вроде бы, частенько встречаю похожего на вас человека на проспекте Мира… Ах, так это вы и есть?! Здорово, братан! А наших здесь еще много?” Оказалось, немало. Можно было по примеру рязанцев или туляков вставать отдельным лагерем и выступать своим фронтом под орским флагом. Но как-то не срослось. Поэтому я разбил шатер в тени алисовского штандарта и окунулся в дикое веселье, захлестнувшее меня с головой.
“Нашествие” не зря называют по аналогии со знаменитым американским фестивалем “Русским Вудстоком”. Здесь незримо витает дух хипповских коммун и раздолбайства запорожской казачьей вольницы. Каждый делает, что хочет, и никто никому не лезет в душу. Можно спать посередине дороги – не потревожат, будут аккуратно перешагивать. Можно часами напролет любить подругу, плясать, подпевать любимому артисту перед сценой или же варить на костре кашу. Здесь каждый вам – друг, товарищ и брат со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поразительно, за два дня и одну ночь я не слышал в пресс-центре, штабе фестиваля или палаточном городке о случаях воровства и мародерства, хотя все палатки были открыты – заходи и бери. Я сам, разрываясь между брифингами и концертами, почти не жил “дома”, но у меня ничего не скоммуниздили. Ну, бывало, заползет с пьяных глаз раскрашенный под Горшка панк подремать – так мне жалко что ли?! Он проспится и назад выползет пьянствовать. На то он и панк.
КАК БЫ В СТОРОНОЧКЕ ПРИСЕСТЬ?
Масштабный фестиваль open-air, то бишь – мероприятие под открытым небом, это не только и не столько музыка. На время фестиваля на карте страны фактически появляется новый город, в котором люди живут своим, непонятным многим, миром. Но этим людям, как и остальным смертным, надо пить, есть, посещать туалетную комнату, умываться. На ипподроме развернули торговлю, установили ряды кабинок, подвезли воду. Но разве можно удовлетворить разом десятки тысяч нетерпеливых фанатов, разогретых лучами нещадно палящего солнца и жарким роком? Поэтому всюду возникли позабытые с перестроечных времен очереди. Дошло до того, что в ответ на вопрос: «А где здесь туалет?» слышалось: «Везде!». Цены зверски кусались. Чашечка капуччино стоила тридцатку, бутылочка минералки – 25, а самый дешевый шашлык тянул на сотню. Если бы фестиваль продлился еще на день, мне пришлось бы возвращаться домой пешком, я бы все проел и пропил. В смысле, потратил на кофе и минералку, а не на то, что вы могли подумать. К слову, водку на «Нашествии» запретили категорически. А народ все равно категорически напился! На гневную тираду мента-старлея: «Где же вы, собаки, бухло берете?», мальчик лет 12-ти в майке «Арии», едва ворочая языком, проблеял: «Все это рок-н-ролл!». И рухнул в пыль…
МУЗЫКАНТ БЫЛ ОДЕТ В ОДНУ ГИТАРУ
Никогда бы не подумал, что придется буквально вымучивать строчки о собственно музыкальной программе первого фестивального дня. Почему? Не знаю. Наверное, у меня просто предвзятое отношение к музыкантам, заявленным в субботнем пресс-релизе. Несомненно, в массе своей это очень хорошие артисты, за каждым из которых стоят разные по численности армии преданных поклонников. Для них они и спели каждый свое: Чичерина - про жару, Найк Борзов – про лошадку, «Би-2» – про большие города, «Мультfильмы» – про яды. В принципе, весь набор хитов был прогнозируем – таков закон фестивального жанра. Что еще? Дельфин вышел на сцену вместе с музыкантом, одетым в одну лишь гитару, и слегка облажался со своим рэпом, даже на брифинг потом не явился. Понятное дело, что Шура и Юля после сладкого поцелуя исполнили лирическую композицию «Мой рок-н-ролл»…
А вот с рок-н-роллом 10 августа как раз была напряженка, в этот день доминировал рокапопс. Не случайно фестиваль открыл «Мумий Тролль», завезший этот стиль из Англии, а завершили «Сплин» и «Земфира», сумевшие сделать рокапопс всенародным достоянием.
Может, я просто безнадежно отстал от жизни, устарел, порос мхом в провинции, вдали от музыкальных столиц, и уже абсолютно не смыслю в том, что такое рок, а что – подделка под него. Все может быть. Но, слушая иные группы первого дня, я то и дело ловил себя на мысли: «все очень красиво, профессионально и грамотно, отличное шоу и оригинальные режиссерские находки. Но где же рок-н-ролл, ребята?! В субботу, обливаясь потом в пыльной и пьяной толпе или сидя в забитом под завязку пресс-центре, я часто вспоминал Шевчука и Кинчева, которые с горечью и болью говорят, что новый русский рок – тот самый рок, которому они посвятили жизнь, предают и продают в угоду продюссерам и радиобоссам, он скатывается в банальную попсу. Отсюда – слезная любовная лирика из разряда «зачем топтать мою любовь» или тексты, представляющие собою набор слов. Отсюда – песни ни о чем, под которые очень удобно плясать – не более того. Вы знаете, что вызвало настоящий интерес публики и прессы во время выступления шепеляво-картавой «Сансары»? Появление на ипподроме Жириновского в окружении громил-охранников и толпы панков. Такая вот музыка.
Очень понравились питерский «Пилот» с песней-пророчеством о Родине, прикольная «Торба-на-Круче» и жесткий, бескомпромиссный «Грин Грэй». Но группой первого дня (суперзвезды – не в счет, они в особой весовой категории) я все-таки назвал бы «Кукрыниксов». Знаю, военный цикл песен их лидера Алексея Горшенева, после которого о группе заговорили всерьез, тронул сердца многих. А рок создан, чтобы трогать. Если не трогает, значит, это – не рок. Мы говорили с Горшеневым и на брифинге, и в баре, где он с музыкантами пил пиво. Его брат – знаменитый Горшок, о котором речь еще впереди, – лидер «Короля и Шута», даже тембры голосов этих солистов одинаковы. Но, похоже, творчество Алексея пока остается в тени деяний беззубого и разудалого панк-родственника.
- Да бросьте вы, мы же не на соревнованиях, чтобы бежать наперегонки – у кого выше тиражи и больше поклонников! - сказал Горшенев, когда я поделился с ним вышеизложенной мыслью. – Мы просто играем музыку. Чем больше хороших и разных групп – тем лучше.
Между прочим, братья обдумывают записать по-родственному, по-домашнему совместную пластинку, но лишь после того, как выпустят очередные диски своих групп. Я допытывал молодого рокера, как у него получились столь пронзительные песни о войне?
-Не знаю, - ответил он. - Я просто стараюсь писать качественную музыку и подхожу к делу очень серьезно. Нас с ребятами просто прет, и мы делаем именно такой рок…
- Как это – прет?
- Прет – и все! Словами это не передать.
Завершилась суббота полновесной программой заметно повзрослевшей Земфиры, в которой были представлены обкатанные хиты, массовым психозом фанатов «девочки с плеером» и фейерверком. Пресс-центр на брифинге Земы едва не разнесли в клочья. После этого наступила холодная ночь.
SEX, DRUGS & ROCKўNўROLL!
«Ай, молодца организаторы», - явно сказал бы по такому поводу Володя Шахрин из «Чайфа». Они придумали, чем занять народ ночью: пустили на суперэкранах видеозаписи прошлых фестивалей «Нашествие». И народ «гудел» не в тишине, а под музыку. В палатках по соседству стояли дикая пьянь и дикий трах. Я же, скованный по рукам и ногам суровым супружеским долгом, просто сидел на пороге палатки, поджав ноги и закутавшись в пуховик, словно Чингисхан перед юртой. Меня ждали шашлык, лаваш и минералка. Как умудренный жизненным опытом аксакал, я смотрел на буйство юности, спокойно обдумывая день завтрашний. К трем часам ночи простота нравов в палаточном городке достигла апогея. Передо мной явилась слегка обкуренная девочка, очень похожая на актрису кино. Вам, несомненно, хочется узнать, на какую конкретно? Что ж, вспомните мощный образ дочери глухонемой бабы из фильма «Холодное лето 53-го», и вам станет ясно, о сравнении с какой актрисой идет речь.
- Я есть хочу, - очень тихо сказала она.
- Садись, переломи хлеб, - по-восточному пригласил я ее.
Поели.
- Я замерзла и мне негде ночевать. Вы пустите меня в свою палатку? - услышал я затем еще одну просьбу.
- Заходи.
И брезентовый полог скрыл нас в недрах легкого сооружения…

(Окончание следует)