Ругать ментов мы все горазды, а в шкуре их побыть согласны?

Вплоть до выпускного класса я грезила исключительно юрфаком. Помню, даже на вопрос «Куда будешь поступать?» в анкете твердой рукой написала: «Юридическая академия, г. Екатеринбург». Мое желание исполнилось ровно наполовину: в екатеринбургский университет я все-таки поступила. Правда, не в тот вуз и в другом качестве. Однако сомнения грызли меня по сей день. Выход был один: получить «добро» редакции и наведаться в ближайший РОВД, что я и сделала, признаюсь, не без удовольствия.- Как фамилия-то? - осведомились сотрудники милиции у выпивохи, которого вели под белы рученьки к выходу.
- Проказин, - дыхнул перегаром тот.
- Ну, пойдем, Проказин. Напроказничал уже, - усмехнулись милиционеры и прибавили шаг.
Начало было многообещающим...
Начальник Ленинского РОВД Владимир Алексеевич Староносов отнесся к моему намерению благосклонно, только предупредил майора милиции Олега Одегова:
- Будет корреспондент. Так что особо не выражайтесь.
- Так точно! - отзывается тот, и я занимаю почетное место напротив пульта административной связи.
...На окне дежурной части красуется надпись: «Посетитель, не мешай дежурному пустыми разговорами!». Олег заполняет журнал учета информации. «Ул. Краматорская, 14а, 1 подъезд. Ломятся в двери» - читаю я, а рядом, в графе «Информация подтвердилась» значится: «Нет, никого не было».
- Убежали...
- А может, пошутил кто, - выдвигает версию Олег. - У нас и так людей не хватает (дежурим сутки через двое, когда должны через трое), всех снимаем, а приезжаем - ложный вызов! Иногда до смешного доходит. «Мужа попугайте!», - просят. А мы что, пугало, что ли? В таких случаях заходим, делаем козу пальцами: «Испугался? - спрашиваем. - Ну, тогда мы пошли». Кадры всякие попадаются. Есть у нас на примете бабулька, с головой у нее не в порядке. Так она послала письмо в администрацию президента с жалобой на звезд эстрады, которые, якобы, воруют у нее песни. Нас и попросили разобраться.
- Разобрались?
- А то. Взяли справочку, что она на учете в психдиспансере состоит, и дело с концом. Белая горячка тоже крышу сносит. Чего только не наслушаешься! То Чапаев с шашкой пришел, то буром сверлят.
- Не скучаете, значит...
- Где уж нам скучать. Однажды, лет семь назад, вообще анекдот был. Поступило на пульт сообщение, что по детскому саду голый мужик бегает. А дело в сентябре было. Мы туда наряд послали и нарушителя общественного порядка доставили, а тот и говорит: «Мужики, честное слово, был у любовницы, а тут муж нагрянул. Ну, я что было под руку подхватил и бежать...». Пожалели мы его, трико, тапочки дали и домой увезли. Не знаю уж, что он жене говорил...
В перерывах между рассказами Олег принимает звонки.
- Милиция Ленинского района? - переспрашивают в который раз.
- С утра была Ленинского.
- Пострадавший задолбал, - поворачивается к помощнику дежурный, - главного вора вычислил...
Сотрудники дежурной части то и дело перекидываются фразами, от которых кровь стынет в жилах:
- У меня там труп лежит...
- Дай мне наркотики раскрытые...
И «труп», и «наркотики» оказываются всего-навсего уголовными делами, которые грудой навалены на столе дежурного.
«Разбор полетов»
В соседней комнате под кодовым названием «Помещение для разбора полетов» какая-то суматоха.
- Грабеж, - докладывает участковый. - Задержанный вырвал сумку у хозяйки ларька, схвачен с поличным мужем пострадавшей. В отделение доставлен с сообщниками.
- Кто вырвал? Я вырвал? Товарищ прапорщик, я ей зуб там не выбил еще? - неистовствует обвиняемый. - А чего она моей жене недостачу сделала?
Под возмущенные крики задержанных обыскивают, а помощник дежурного Сергей Воробьев заполняет журнал:
- Фамилия, имя, отчество? Год рождения? Адрес? Место работы?
- Товарищ прапорщик, да у меня дочка в такси осталась! - не унимается обвиняемый.
- Обо всем будешь рассказывать дознавателю, - отрезает Сергей.
- Работа у них такая, - пытается унять товарища сообщник, присевший на корточки, и тут же получивший выговор:
- А ну, сядь нормально! Это тебе не дамский сортир.
Двоих уводят в камеру для временно задержанных, конфисковав шнурки и ремни.
- Чтоб не повесились, - поясняют мне.
- Обижаешь, начальник, - тут же реагирует один. - Не царское это дело - вешаться!
- А воровать, значит, царское? – не остаются в долгу милиционеры.
- За отсутствие прописки либо временной регистрации каждому придется раскошелиться на тысячу рублей. Плюс полторы тысячи за хулиганство, - подытоживает Олег.
При этих словах третий задержанный заговорщически подмигивает милиционеру:
- Слышь, давай разведем все по-человечески.
- Я тебе не жена, чтоб разводиться! - прикрикивает на него тот. - И без тебя знаю: «цена» за правонарушение кусается. В другой раз подумаешь, прежде чем набедокурить!
- И то верно, - соглашается тот...
Муж и жена - одна сатана
«Семейники» - так называют эту категорию сотрудники РОВД. Заявления на членов семьи составляют добрую половину. Семьдесят процентов из них идет в корзину, так как супруги мирятся, и дело до суда не доходит.
- И слава Богу, - считает Олег. - Чужая жизнь - потемки. Как там у кого складывается...
У гражданки Петровой складывается из рук вон плохо.
- Муж избил, - шмыгает носом молодая женщина с потекшей тушью на лице.
- Почему не разводишься? - удивляется участковый.
- Безработная я, - ответствует пострадавшая, заполняя бланк заявления:
«Прошу Вас привлечь к уголовной ответственности моего мужа, который устроил дома скандал, в ходе которого оскорблял меня грубой нецензурной бранью и несколько раз ударил руками по телу и голове. Об уголовной ответственности по ст. 306, 307 УК РФ предупреждена”.
В заявлении меня смутили два обстоятельства. Во-первых, я крепко задумалась над тем, бывает ли нецензурная брань негрубой. Во-вторых, искренне огорчилась из-за бреши в семейном бюджете, которую будет непросто залатать: штраф-то хочешь, не хочешь, а платить придется!
- Зачем выносить сор из избы? - спрашиваю участкового.
- Я тоже так думаю, - отвечает тот. - Хотя «семейники» всякие бывают. Например, находится взрослый сын у матери на иждивении, вещи из дома пропивает. Тут, конечно, без нашей помощи не обойтись.
Следующий вызов вынуждает погрузиться в «дежурку» и мчаться в поселок Первомайский.
- Раз, два, три, - считаю милиционеров.
- Водитель, участковый, опер, - объясняют мне. - Когда что-то серьезное, к группе присоединяются следователь, техник-криминалист, судебно-медицинский эксперт, иногда кинолог с собакой. Поэтому крайне важно сразу сообщить, что произошло, чтобы мы знали, сколько людей высылать. А то, бывает, звонят: “Приезжайте, сами увидите”. Прямо как дети.
- Раньше у сотрудников милиции льготы были, как у инвалидов. Ты никогда не задумывалась, почему? - интересуется оперуполномоченный Сергей Михайлов. - А все потому, что мы от такой работы тоже инвалидами становимся. Нервишки пошаливают у всех. Я уже не говорю о гастрите и язве желудка...
- А комната отдыха? - решаю блеснуть наблюдательностью. - Если не ошибаюсь, там даже плитка электрическая есть.
- На которой чайник два часа закипает, - ухмыляется водитель и садится на своего любимого конька:
- Техническое оснащение - никакое! Две «дежурки» ломаются через раз. Запчастей нет. Масло по 6-8 месяцев не меняется!
Как бы в подтверждение его слов машина глохнет, и милиционер, сдержав поток непечатной лексики, заводит ее по-новой...
В Первомайский прибываем через двадцать минут. У ворот чуть покосившейся избы нас встречает капитан милиции Андрей Крюков.
- Жену с дочерью три дня в дом не пускает. Пьет без просыпу, – докладывает он. - А сам здоровый - килограммов сто, наверно. Одному с ним не справиться!
Дверь открывает... ба! Истинно русский мужик, только с весьма неприятной стороны! Я поспешно прячусь за спинами милиционеров.
- Отец, пойдем, - уговаривает его Сергей. - Опрокинь рюмашечку и вперед. На улице хорошо, свежо. Домочадцы отдохнут пока...
- Ты мне, мать-перемать, поговори еще! - замахивается на него тот и зло обращается к супруге. - И че? Че ты этим доказала? Вернусь, все по новой начнется. Дай рубаху надену!
Рубаху отец семейства натягивал минут десять, сдабривая вздохи и покряхтывания отборным матом.
С трудом работникам правопорядка удается затолкать забулдыгу в машину. В «собачнике» грозный муж задремал, очухался в отделении:
- Это что - милиция или горотдел? - бессмысленно глядя на окружающих, промычал он.
- Тебе-то какая разница?! - отвечают ему. - Будешь как белый человек спать, в отдельной палате.
Оттуда тем временем доносилось:
- Дайте пить! Пить хотим!
- С чего это их жажда замучила? - спрашиваю.
- А ты сама туда пройди, - предлагают мне.
«Отдельные палаты» оставили о себе нелестные впечатления. Невыносимая духота и тяжелый запах заключили в такие объятия, что впору было потерять сознание. Я поспешила удалиться, благо сотрудники милиции получили очередной сигнал тревоги.
- Дочку побил, скотина, - жалуется участковому измученная женщина в застиранном халате. - Да ты сама расскажи, - подталкивает она девочку к милиционеру.
- Куда он тебя ударил? - участливо интересуется тот.
- Сюда, - потирает висок ребенок.
- Следов побоев нет, - заключает лейтенант милиции Денис Баранов и оборачивается к распластанному на полу отцу семейства, переживающему, судя по виду, тяжелое похмелье.
- В армии за какое время одевался? - сурово спрашивает Денис.
- За 45 секунд, - еле ворочает языком тот.
- Все, время пошло, - смотрит на часы участковый и по истечении срока берет пропойцу под руку.
- Чтоб глаза мои тебя больше не видели! - голосит женщина, но супруг даже ухом не ведет.
- Оля - любительница ментов вызывать, - доверительно сообщает он. - Не первый раз уже.
- Действительно, - обращается ко мне Денис, - восемьдесят процентов «семейников» - это те, кто вызывает милицию регулярно. Стоит только начать - больше не остановишься...
Следующий вызов переворачивает ситуацию с ног на голову.
- Мужик трезвый, как стеклышко, а баба - в хлам, - информирует участковый, получив сообщение по рации.
Ковыляющую по дороге женщину замечаем сразу.
- Вызывала уже одних, а они посмеялись только, мужу руку пожали и уехали, - заливается пьяными слезами она.
- Правильно сделали, - кивает головой Денис. - Пить меньше надо.
- От такой жизни запьешь!
Дверь открывает моложавый мужчина, действительно, не в пример супруге в здравом уме и трезвой памяти.
- Почему жену не пускаешь? - вопрошает милиционер.
- А вы бы свою в таком виде пустили? - ухмыляется тот.
- Нет. Но тебе придется.
- Иди, ложись на диван, - обращается к женщине супруг, но та неожиданно поднимает вой:
- Все мужики - козлы! Только и знают, что над нами измываться! А крайними всегда мы оказываемся! Не пойду домой! Надоело! Везите, куда хотите! Делайте, что хотите!
- Пьяная баба - хуже атомной войны, - философски изрекает Денис и после тщетных попыток утихомирить буянку принимает единственно верное решение:
- В «трезвяк» ее!
И ребенок - тоже повод, чтоб милицию позвать...
Дети - цветы жизни. Звучит избито и... несовременно. Как это ни печально, но поводом для семейных распрей становятся чаще всего они.
Девятилетний Дима уже год живет без родителей. Мать сидит за грабеж. Отцу до ребенка нет дела. Поэтому обитает он сейчас у деда с прабабкой. Ситуация банальная: мужчина воспитывает не всегда словами, женщина - заступается. В этот раз прабабка решила бросить на защиту правнука наряд милиции.
- Опять на мальчишку руку поднял! Нет ему в доме покоя. Доброго слова не слышит. Что ни сделает - плохо. Что ни скажет - нехорошо, - сетует она.
- Пацан, на фиг, в третий класс только пойдет, а уже деда не слушает, - оправдывается ее шестидесятилетний сын. - Сказал, чтобы пришел в десять, а он, на фиг, в полночь домой заявился. А как не воспитывать? Он и материться горазд, и покуривает тайком. А бабка все ему потакает! Внучку не уберегла, за правнука теперь взялась!
- Правильно говоришь, - соглашается водитель. - Воспитывать надо. Чего уж там, посидишь в отделении. Даже в камеру тебя сажать не будем. Жалко мужика, - обращается он ко мне. - Ни за что ведь взяли. Еще одно заявление - в корзину!
Туда же перекочевало на следующий день другое. Шум подняла молодая женщина, наведавшаяся в РОВД с утра пораньше:
- Бывший муж сына не отдает, - причитала она. - А у него даже родительских прав на ребенка нет!
Помимо основной группы за мальчиком отправляется инспектор ПДН.
- Вон он, «Москвич» с прицепом! - восклицает несчастная мать, и «дежурка» пускается в погоню.
Остановив машину, сотрудники милиции выводят из нее ребенка, но тот при виде матери заливается слезами:
- Не пойду к маме! Я к папе хочу!
- Видите! - картинно закатывает глаза новая пассия мужа. - А знаете, почему? Потому что бьет его Ольгин хахаль.
- Нечего врать! Неправда это! - оправдывается мать.
- Тебя обижают? - допытывается у ребенка инспектор.
- Нет, - плачет тот. - Но все равно хочу к папе.
А бывший муж только плечами пожимает, мол, я-то здесь причем.
Его сожительница тем временем принимается стаскивать с мальчика одежду.
- На, забирай! - кричит она экс-супруге мужа. - Таким, каким к нам привела, в одних трусах!
- Не надо, - останавливает ее участковый. - На улице холодно - простынет еще.
- Не пойду к маме! - не утихает ребенок, а у меня начинает кругом идти голова.
Мать удается уговорить.
- Хорошо, - наконец соглашается она, - пусть поживет до конца месяца. Но потом - домой. Пусть только попробует не отпустить!
- Отпустит, - обещает участковый. - Сейчас обязательство напишет.
В машине все вздыхают с облегчением. Еще один конфликт улажен. Только инспектор болезненно морщится: нет, не проходят даром семейные склоки. Скажутся потом на ребенке. Не дай-то Бог...
На воре шапка горит
Мало-мальское представление о следственно-оперативной группе я имела. Но вживую столкнулась впервые. Также впервые увидала воочию техника-криминалиста. А как увидела – обомлела: тонкую, хрупкую Ларису Байкову представить рядом с трупом было сложно. Да и на месте совершения кражи - тоже. Но именно там мы и встретились.
Урон семья Ковалевых понесла небольшой: позарились воры почему-то на старенький магнитофон, женский костюм, трико, свитер, носки (!) и… окорочка!
- Четыре куска забрали, три нам оставили, - информирует бабулька. - Не все, значит, еще потеряно.
Ее внучка, для которой все происходящее было каким-то увлекательным происшествием, сжимает в руках котенка.
- Свидетель, - киваю на него.
- Вот и я в таких случаях говорю: ну, рассказывай, - улыбается Лариса Анатольевна, щелкая цифровой камерой.
- Надо запечатлеть все следы беспорядка, - поясняет она и извлекает из чемоданчика таинственную коробочку, вмещающую в себя кисти и с десяток баночек с неизвестным содержимым, которое при ближайшем рассмотрении оказывается дактилоскопическим порошком, необходимым для снятия отпечатков пальцев. Последние обнаруживаются на обложке абонентной книжки. Перенеся их при помощи скотча на бумагу, Лариса Анатольевна принялась снимать отпечатки пальцев хозяев квартиры.
Девочке эта процедура приходится по душе. При взгляде на нее мне тоже хочется подставить ладони под валик, растирающий пасту.
В это время младший уполномоченный Денис Храпунов отправляется с хозяйкой по дружкам мужа.
В одной из комнат общежития, куда заглядывает оперативник, обнаруживается магнитофон, и компанию, застигнутую врасплох, погружают в УАЗик.
Вора раскалывает сам хозяин, инвалид первой группы, Александр Иванович. Воин-афганец сразу вычисляет главного подозреваемого, которым оказывается весьма неопрятный мужчина с испитым лицом, ранее, кстати, судимый.
- Как же ты мог, сволочь, - бушует хозяин. - Я тебе хоть раз отказал в чем-нибудь? Знал ведь, гад, что я гараж хочу покупать, за деньгами шел. Только они у меня хорошо припрятаны. Добром прошу, расскажи все, как есть. Иначе не доживешь до Гудрона. Слово даю. Твоих рук дело?
- Моих, - еле шевелит губами тот.
- Вещи где?
- Покажу...
- Будь добр, - оживляется оперативник и куда-то уходит с обвиняемым.
В "дежурку" садимся довольные... Раскрыть преступление на месте - редкая удача. И как хорошо, что она подвернулась!
Отдежурив с сотрудниками милиции сутки, я в полной мере почувствовала себя в шкуре милиционера, да простят меня стражи порядка! И если ехала с тайной надеждой на труп (да простят меня тысячу, нет, десять тысяч раз!), то прощалась уже словами:
- Спокойных вам суток, господа!

Надежда БАЯНДИНА

Фото Григория Горбунова