Чеченский излом: восемь лет спустя

Почти десятилетие длится военная кампания в Чечне. В декабре 1994 г. российские войска были введены в мятежную республику. Павел Грачев, занимавший тогда пост министра обороны, был уверен, что Грозный можно взять одним парашютно-десантным полком, однако на деле все обернулось иначе. После того, как на железнодорожном вокзале Грозного была расстреляна и сожжена 131 майкопская мотострелковая бригада, стало ясно, что война эта не закончится за один день и даже месяц, однако никто и не предполагал, что все затянется на долгие годы.ВОЙНА В ВОСПОМИНАНИЯХ
Не так давно мне в руки попала книга «Прыжок одинокого волка», которую написал наш земляк, орчанин Николай Асташкин, корреспондент «Красной звезды» по Северо-Кавказскому округу. Выпущена в свет она в этом году ростовским издательством. Фронтовой журналист включил в свою книгу хронику событий в Чечне, выдержки из интервью с Дудаевым, российским командованием в Чечне, исторические справки и уникальные документы, проливающие свет на события этой войны.
«Впервые в Чечне я побывал в июне 1991 г. Очень понравился Грозный - красивый и цветущий город, жители которого были радушны и приветливы. Если бы тогда мне кто-то сказал, что не пройдет и полгода, как здесь все встанет с ног на голову, я бы рассмеялся ему в лицо. Но, увы...».
В 1992 г. дудаевцам были оставлены все арсеналы воинских частей, расположенных в Чечне. Тогда министр обороны Павел Грачев докладывал Президенту Ельцину, что по своему боевому и численному составу войска Северо-Кавказского округа не способны оказать сопротивление националистическим группировкам, которые постоянно увеличиваются на территории Северного Кавказа. И вот в декабре 1994 г. в Моздоке началось формирование сводных отрядов из частей Минобороны и внутренних войск. Осенью 2001 г. я присутствовал на концерте полковника Кочергина, который больше известен служивому люду как автор песен о чеченской войне. Он рассказывал о начале первой чеченской кампании: «Нас грузили в военно-транспортные самолеты и отправляли на Кавказ. Мы не знали, зачем туда летим и что нас ждет впереди. Вот уж воистину смешались кони, люди: в Осетию везли солдат, собак, боевую технику. Местом назначения был Моздок». Орчанин Николай Асташкин прибыл туда 4 декабря 1994 г. и вот что он пишет в своей книге: «Военным бортом прилетаю в Моздок. Небольшой южный городок переполнен служивым людом. Днем и ночью сюда прибывают войска из различных округов. Из них спешно формируются сводные отряды, полки и батальоны. С утра и до позднего вечера в поле за аэродромом гремят выстрелы - это только что созданные танковые экипажи пристреливают орудия. Атмосфера в Моздоке нервная. Многие не понимают, для чего их сюда забросили.
Между тем, маховик чеченской бойни уже вовсю раскручивается. Уже никто, кроме власть имущих, не был в силах что-либо сделать, чтобы остановить разыгравшуюся трагедию». Министерство обороны направляет в войска директиву о начале выдвижения к Грозному и создании условий для добровольного разоружения НВФ, а в случае отказа планировалось молниеносным ударом захватить город.
За время военной службы мне доводилось слышать рассказы очевидцев тех событий. Большинство офицеров, прапорщиков и солдат не могли и предполагать, что их ждет в ощетинившемся стволами городе. Приближался Новый год, начинался штурм Грозного. В праздничную ночь почти в полном составе погибает 131-я бригада. О судьбах большинства военнослужащих этого соединения не было известно ничего вплоть до конца января. Президент Адыгеи направлял Ельцину телеграммы с просьбами продолжать поиски и вывести бригаду из Чечни. В книге Асташкина целая глава отдана воспоминаниям генерал-лейтенанта Льва Рохлина. «Боевики обливают трупы наших солдат бензином и поджигают, отрубают им головы, руки. Сам видел несколько трупов офицеров 131-й бригады с отрезанными головами. А в здании Совмина в каждом окне дудаевцы вывесили трупы наших солдат. В какой еще войне такое увидишь?». В Ростов нескончаемым потоком шел транспорт с «грузом-200». Страна, приходившая в себя после новогодних праздников, была ошарашена известиями о начавшейся кровавой бойне. Только за январь 1995 г. потери войск Минобороны составили 3131 человек, и это, не считая подразделений МВД. Очень скоро и в Орске на Аллее почета появятся могилы воинов, погибших в первую кампанию.

СЕРДЦЕ МАТЕРИ
Комитет солдатских матерей был создан в Орске во время афганской войны. В нашем городе эту общественную организацию возглавляет В. Афанасьева.
- После вывода ограниченного контингента из ДРА, - рассказывает Валентина Кирилловна, - мы вроде бы вздохнули с облегчением, но скоро началась война в Чечне. Сразу же в наш комитет пошли родители, чьи дети были отправлены на Северный Кавказ. Основная проблема была в том, что солдат отправляли на войну абсолютно неподготовленными. Призывник, попав в воинскую часть, максимум через месяц оказывался в Чечне, стоит ли говорить о наших потерях? Тогда наш комитет собрал в ДК нефтехимиков полный зал родителей. На этом мероприятии присутствовали представители военкоматов, администрации, и пошел серьезный разговор. В 1995 г. мы встретили полное понимание со стороны властей. Была организована радио- и телефонная связь с Чечней, что существенно помогло в розыске солдат. Родители могли узнать, где находится их сын, как себя чувствует. В Доме творчества на пл. Гагарина кружок радиолюбителей под руководством Ю. Сураева постоянно выходил в эфир по коротковолновой станции. В самом комитете было организовано круглосуточное дежурство на телефоне. Просьбы найти сына, узнать его местонахождение шли нескончаемым потоком. Мы рассылали множество писем, в том числе и на известный всей стране адрес: Москва-400.
Во вторую кампанию работать стало сложнее. Помощи нам стали оказывать меньше, чем в первую войну. Тем не менее, работа по розыску военнослужащих не прекращается и по сей день. Слава Богу, не обращались к нам по поводу пропавших без вести. В комитет приходят и бывшие военнослужащие. В основном по вопросу выплаты «боевых» денег. У нас заведен специальный журнал, где регистрируются все обращения граждан. Только с августа этого года к нам обратился 181 человек, из них по вопросу «боевых» - 71. Мы связываемся с частями, в которых служили эти люди, прокуратурами и, в общем-то, добиваемся полного расчета с бывшими военнослужащими. Также направляем на реабилитацию отслуживших в Чечне. У нашего комитета есть договоренность с центром «Гармония», который помогает ребятам.
Общественные организации оказывают посильную помощь, чего нельзя сказать о государстве. После позорных для Российской Армии соглашений о прекращении огня, подписанных А. Лебедем в 1996 г., все СМИ заговорили о восстановлении мирной жизни в Чечне, говорят и сейчас, да только «грузы-200» продолжают приходить в российские города по сей день. Родители зачастую оказываются один на один со своим горем, так и не дождавшись действенной помощи со стороны власти.

«ГРУЗ-200». МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ - ОРЕНБУРГ
Январь 2000 года. Новогодние праздники. В небе над Орском кружит самолет. То ли разрешения на посадку не дают, то ли летчики не спешат посадить машину в плохих метеоусловиях. В наш город чередой прибывают гробы с военнослужащими, павшими при штурме Грозного. Наша газета тогда писала об Алексее Поминове, погибшем в бою на площади Минутка. Центральную и некогда красивейшую площадь чеченской столицы штурмовал 506-й полк Тоцкой дивизии. Как и январь 1995 г., первый месяц 2000-го стал кровавым. Только в 21-й софринской бригаде внутренних войск за один день погиб почти целый батальон. В 506-м полку при штурме Минутки от одного взвода в живых оставалось по 2-3 человека. Проспект Победы и ул. Сайханова, ведущие к площади, превратились в самое чертово пекло. Софринцы с приданными им отрядами СОБР, а также 243-й полк заходили со стороны Старых Промыслов. Боевые офицеры рассказывали мне, с чем пришлось столкнуться в ходе боев. Из-за недостатка информации о сосредоточении бандформирований российские военные проводили разведку боем. Плюс ко всему не было налажено и четкое взаимодействие между соединениями. Оказавшись в Грозном, я не раз бывал на местах боев. Боевики использовали как укрепления частный сектор, оборудовав позиции ходами сообщения. Дальше огонь велся из пятиэтажек в поселках Катаяма и Ташкала. Выйдя к центру Грозного, войска встретили еще более ожесточенное сопротивление. Солдаты старшего призыва, те, кто штурмовал чеченскую столицу, рассказывали, как с боем приходилось брать каждый уличный камень. «Мы прорывались к центру под очень плотным огнем и слышали, как в многоэтажках кричат пацаны из 3-го батальона, попавшие в плен. «Чехи» их пытали. Очень плотно работали снайперы». Обо всем этом не раз писали «золотые перья» фронтовой журналистики. В то время, как все демократические российские СМИ рассказывали о том, как удачно, чуть ли не семимильными шагами продвигается «операция по разоружению незаконных бандформирований», Путин стремительно набирал очки, а дармоеды-демагоги, к коим я причисляю всех политологов, рассуждали о том, что войны в Чечне нет.

ГОД 2002-й
Ранним утром звонок в дверь. Еще мгновение и радость встречи затмевает уныние, вызванное декабрьским морозом. Приехали сослуживцы. Год назад при инженерной разведке в Заводском районе Грозного погибли наши ребята, в том числе и новотройчанин Руслан Носков. Боевики заложили фугас на маршруте движения колонны, а после подрыва обстреляли солдат.
В Новотроицке таксист долго петляет по улицам частного сектора и, наконец, мы находим дом. Собака захлебывается лаем, пока дверь открывает мама Руслана. «Проходите, ребята. Хорошо, что приехали». В зале висит большой портрет в траурной ленте, под ним - орден Мужества.
«Мы его недавно получили», - рассказывает мама, протягивая орденскую книжку. - Мы не знаем, как он погиб. Телеграмму принесли в тот же день вечером. Я пришла домой - родственники встретили молчанием, лишь на столе... ленточка эта бумажная».
«Жена моя не выдержала, умерла после похорон Руслана, - рассказывает дедушка. - Вот так и живем вдвоем с Валей. Внук-то у меня один был». Пришел сосед Сергей. Он пообещал договориться насчет машины и съездить на кладбище. На стареньком «Москвиче» мы медленно поехали по заснеженной дороге. Могилу Руслана нашли без труда, положили цветы, откупорили бутылку. Немного плеснули в стакан и поставили на надгробную плиту. Следом за нами на кладбище пришла девушка Руслана Лена.
- Мы целый месяц обрывали все телефоны, чтобы его домой привезли. Позвонили в Ростов, там говорят, если никого из части нет - приезжайте сами и забирайте. Майор, который поехал за Русланом, попросту ушел в запой и, по всей видимости, забыл, зачем его отправили в Ростов. Понадобился почти месяц, чтобы гроб с телом привезли в Новотроицк, да и то «груз-200» отправили после того, как тетя Руслана дозвонилась в Генштаб до самого Квашнина. После этого майор просил не сообщать в часть, мол, голову мне снимут. Пожалели. И могилу, и ограду делали за свой счет. Военкомат прислал только автоматчиков для салюта.
Можно сколько угодно показывать по телевизору визиты высокого начальства в госпитали, воинские части, я все равно никогда не поверю в трогательную заботу государства о своих солдатах. Погибший военнослужащий в России - это всего лишь лишний процент к показателю смертности и ничего более. Черная лапа войны и по сей день забирает лучших людей: тех, кто верой и правдой служил, любил, кого с тревогой и волнением ждали дома. За восемь лет излома государство так и не научилось любить и уважать тех, кто отдал за него жизнь.
Ветер усиливался, кидая колючие снежинки в лицо. Осмелевший воробей, сев на краешек стакана с водкой, клевал принесенный Леной на могилу пирог. Сама она стояла, обнявшись с дедушкой. Фронтовик, прошедший всю Великую Отечественную и переживший единственного внука, плакал.
Мы молчали, сжимая в руках белые платочки, подаренные мамой Руслана в память о нашем боевом товарище.