Непредсказуема и опасна стала мать для собственной дочери

Крепко обидела судьба Ваньку Жукова, чеховского персонажа. Сироту отдали в люди. С хозяевами ему тоже не повезло. Остался один расчет - на деда. Единственный на свете родной человек. Уж он-то мальчонку в обиду не даст, обогреет, поддержит, вырастит. В написанном письме - крик души и надежды. С тех пор прошло немало времени. “Убедительно прошу вас принять меры к Мартыновой Галине Васильевне, так как она лишена родительских прав с 1994 года и проживает со мной в одной квартире, но в разных комнатах. Уже в течение двух лет не дает мне нормально жить и учиться: постоянно выламывает дверь (почти каждый день) и угрожает, что продаст телевизор, холодильник, шубу, пока я буду на занятиях. Разбила окно, ворует и пропивает мою одежду, книги и даже тетради. Кидается на меня с ножом, бутылкой, топором, ломом, молотком, ведром, и вообще, когда-нибудь ночью от ее ударов я сойду с ума или она меня убьет. Примите меры. Терпения уже никакого нет. 11 декабря 2002 г. 02 ч. 00 мин”.Это тоже письмо. Но не из-под пера писателя, а из нашей жизни. Автора зовут Татьяной, как пушкинскую героиню. Только ей не до любовных мук, нынешние заботы гораздо прозаичнее, касаются крыши над головой, куска хлеба насущного. И еще собственной безопасности. Она пришла в редакцию газеты не одна, с соседом. Сомневалась, видно, что поверят, и для пущей убедительности привела немолодого уже человека. Тот поддакивал, кивал, подтверждал и все повторял: “Нет девчонке покоя и дела до нее никому - тоже”.
Татьяне на вид лет 15 от силы - подросток еще. Однако в действительности почти 19, заканчивает профтехучилище N 52, скоро будет поваром. Мастер производственного обучения Е. Курочкина в курсе проблем своей подопечной. Кстати, Татьяну приняли учиться уже в конце октября, т. е. когда набор завершился. Стало быть, свет не без добрых людей все-таки. Более того, за счет учебного заведения отремонтирована ее комната, вновь вставлены разбитые стекла. Профессию она осваивает успешно, если захочет, сможет получить еще одну - такая возможность имеется. Не назовешь сторонним наблюдателем и участкового. В. Литвинов оформил все необходимые документы на Г. Мартынову. Теперь слово за судьей. Оно должно быть веским и справедливым, этого ждут те, кто принимает участие в судьбе девушки. Она уже столько хлебнула за свою короткую жизнь, что хватило бы на десятерых.
- Сколько себя помню, столько времени меня била мать, - рассказывает Татьяна. - Отец не пил, наверное, поэтому и уехал от нее. Она перебралась вслед, правда, ненадолго, но после скандалов и драк снова вернулась в Орск с тремя детьми. Старший Андрей остался в Пензе, страдал эпилепсией. Говорят, все мы от разных мужиков. Не знаю, может, и так. Они менялись почти каждый день, запомнить кого-то было трудно. Да и до того ли, когда мы тряслись от постоянного страха. В нас постоянно швыряли тем, что находилось у матери в руках, и кровоподтеки, синяки практически не сходили. Она ставила на колени в угол, и так проходила вся ночь. Самый младший, Славик, в садик не ходил, я всюду таскала его с собой. Часто ездили к тетке. Там накормят, дадут чего-нибудь с собой и отправят назад. Однажды вернулись, а дверь закрыта. Стучим, кричим... Чуть не замерзли на морозе. А она внутри... С очередным ухажером. Как-то раз один из собутыльников меня чуть не изнасиловал.
В подобных условиях будущее детей, казалось бы, предопределено. На осине, говорят, не растут апельсины. Тем не менее, народная мудрость, к счастью, не подтвердилась. Таня ходила в школу, каким-то образом умудрялась делать уроки и даже успевать по всем предметам. Сережка поначалу - тоже, но потом перестал возвращаться домой. Впрочем, там его никто и не ждал. На лето он устроился в подпаски, дневал и ночевал на стойбище, затем вообще куда-то исчез. Как выяснилось, брат заработал нужную сумму денег и уехал к отцу.
Тем временем мать продолжала свою бурную жизнь. Она что-то натворила, на нее охотилась милиция. Пришлось перейти на нелегальное положение, затаиться у сестры.
- Она послала нас со Славиком посмотреть за квартирой, - вспоминает дочь. - Соседи позвонили куда надо, и мы очутились в детприемнике. За те три месяца мать ни разу не вспомнила о нас. Да и мы, в тепле и не голодая, вздохнули с облегчением. Я училась там. Но четвертый класс не закончила, весной 1995-го мы оказались в разных приютах.
ГОРБАТОГО МОГИЛА ИСПРАВИТ
В конце концов ту, фотография которой красовалась на досках, установленных в людных местах и предваряемых словами “Их разыскивает милиция”, взяли и посадили за хулиганство на полтора года. Отбыв свое, она ни разу не поинтересовалась судьбой детей. Здорово ей, видно, отшибло память. Вспоминала лишь одну Файку, с кем тянула срок в зоне, навестив ее в один из дней в Челябинской области. Забывчивость исчезла три года назад, когда дочь подросла. Ведь скоро опорой будет. Правда, в воссоединенной семье перемен не произошло.
- Надеялась, мать взялась за ум, - продолжает свой невеселый рассказ Татьяна. - А она пьянствует по-прежнему. В квартире ничего не изменилось: голые стены, единственная койка. Летом сосед помог поставить дверь, появилась возможность жить отдельно. На пособие мне удалось одеться, купить телевизор, магнитофон, холодильник. Угол есть, а покоя нет. Мне бьют стекла, топором разносят двери. Дело часто доходит до рукоприкладства. В любой момент меня могут просто-напросто изувечить, а то и лишить жизни.
Внешне этот дом по улице Пушкина, что в Старом городе, ничем особенным не отличается. Внутри выясняется: обманчивое впечатление. Соседка тетя Фрося провела меня по общему коридору к себе.
- Алкашка законченная, круглосуточно нетверезая ходит, - зашептала она, озираясь и прислушиваясь. - Нынче в пять часов продрала зенки, стала орать ни с того, ни с сего. Теперь куда-то пропала. Зачем, спрашивается, девчонку с места стронула, ведь на муку-то, получается. Кобелей водит одного за другим, а они чего только с мамкой не вытворяют. Срамота! Напьется, голая шляется по коридору. Скажешь ей, отвечает: коридор общий, имею право. Тогда тоже набралась, упала в сарае, в чем мать родила. А тут участковый явился, забрал в вытрезвитель. Вскоре посадили шалаву. Я на суде все, как есть, рассказала. До сих пор Галька на меня обижается, что посадила ее. Не я, объясняю, закон посадил. Ой, кажись, возвращается, уходить вам надо, не то снова виновата буду.
Старшая Мартынова гостеприимно распахнула дверь в свою квартиру, которая, судя по всему, давно на ключ не запирается по причине отсутствия замка. Да и зачем? Обстановка состояла из ржавой кровати, кухонного шкафа и единственной табуретки. Если бы не стол с тарелкой, содержимое которой имело явно несъедобный вид, помещение можно было принять в лучшем случае за кладовку. Хозяйка пребывала в благодушном настроении:
- День рождения сегодня у одной... отметили пораньше. Имею я право жить, как хочу? То-то и оно. Человек - не хозяин своей судьбы, она вертит и крутит. Раньше у меня была постоянная работа. Кем я только ни вкалывала в трамвайном управлении - и водителем, и кассиром, и уборщицей. Теперь безработная. Но через два месяца уеду в поле, на бахчи арбузы сторожить. Думаешь, там сладко? В яме живем, мерзнем по ночам. Магадан в прошлом году умер от этого. Так мужика звали одного, с Магадана он... А Таньку мне жалко. И Славика тоже, он в Покровке, тринадцать ему. Помоги забрать оттуда - брошу пить, клянусь своим сердцем. К Петьке уеду, к мужу, в Пензу. Я его люблю, и он меня, верно, ждет.
Она заплакала пьяными слезами, потом развеселилась отчего-то, схватила сумку с двумя пустыми бутылками. Ее ждали неотложные дела. В углу комнаты в АОГВ с шипением горел газ, обогревающий весь дом. Это обстоятельство тревожит соседей больше всего, заставляет их находиться в напряжении круглые сутки. Однако что-либо предпринять они не в состоянии. Похоже, бессильны и власти, поскольку за тунеядство к ответственности теперь не привлекают. Права человека не позволяют, хотя они вступают в противоречие с интересами большинства граждан.
КРУГ ЗАМКНУЛСЯ?
- У Мартыновой долг за коммунальные услуги составляет около 4 тысяч рублей, - констатирует начальник РЭУ-3 Н. Кузнецова. - В Старом городе подобных примеров множество. У одной такой же гулящей женщины по улице Белинского дети в интернате, а задолженность по квартплате за несколько лет. Недавно после очередной пьянки комната полностью сгорела. По улице Коммунистов - Большевиков в восьмиквартирном доме исправно платят лишь две семьи. На Елизаркину с улицы Шевченко мы передали дело в суд, который предоставил ей отсрочку для погашения набежавшей суммы в 5 тысяч рублей. Безрезультатно, людей не прошибешь ни угрозами, ни отключением света. Вариант выселения судом вообще не рассматривается, во всяком случае, на моей памяти никого не лишили жилья.
В масштабе Старого города речь идет не о десятках, а о сотнях нарушителей правил и порядка. Если брать в расчет территорию всего Орска, цифра будет еще выше. Причем дело не только в убытках, которые несут ТЖХ. Количество лиц, ведущих неправедный образ жизни, растет с каждым днем. Они не намерены его менять, поскольку сегодня можно существовать, не обременяя себя обязанностью регулярно ходить на работу. Хотя найти место сегодня - не проблема, было бы желание. Чего как раз мало кто испытывает. Пропитание обеспечивается довольно легкими способами: сбором стеклотары, пластиковых бутылок, сортировкой мусора в контейнерах и на свалках, присвоением чужого имущества. Нередко перечисленные варианты служат своеобразными ступенями в борьбе за выживание. Ситуация напоминает нашествие саранчи, сметающей все на своем пути. Теперь редкостью стали окна квартир без решеток, деревянные двери в подъездах, провода на столбах, проволока на заборах садовых участков. Необремененные такими понятиями, как нравственность, мораль, честность, многие индивидуумы стремительно деградируют, теряя человеческое обличие. Мы уже не ужасаемся тому, что мать, родив ребенка, выбрасывает его на помойку или сохраняет ему жизнь исключительно ради причитающегося в таких случаях пособия. В городе растет число детских домов, многие обитатели которых завтра еще более усугубят создавшееся положение, ведь от наследственности никуда не денешься. А сколько их, предоставленных самим себе!
В одной из пятиэтажек по проспекту Ленина живет многодетная семья. Вернее, жила. Отца здесь давно нет, мать посадили. Двое отпрысков тоже за решеткой. В квартире сестра и брат. Она торгует собой, он тащит все, что плохо лежит. Вместе пьют, потом начинают разборки с матом и криком на всю округу. Недавно подростка посадили за решетку, он напал на одного из бомжей, облюбовавшего для зимовки трубу отопления, отрезал ему нос, уши и замучил насмерть. Так проявляется право сильного. Подобного рода факты далеко не новость. И суть вовсе не в их изуверских деталях, а в том, что налицо сформировавшийся слой людей, представляющих собой несомненную опасность для основного населения города. Как от них защититься, похоже, никто не знает.
Усилия правоохранительных органов по расследованию совершенных деяний, рейды по подвалам, точкам производства самогона, реанимирование опорных пунктов должной эффективности не дают. Собственно, иного ждать не приходится: на каждом шагу идет бойкая торговля спиртными напитками на легальной основе. На этом фоне призывы к орчанам поддержать местных производителей алкогольной продукции с целью наполнения бюджета выглядят, по меньшей мере, недальновидно. Будут в нем деньги - построим новые детские приюты и ночлежки. Как ни прискорбно, но круг, который мы очертили сами, замкнулся.
...На днях Татьяна вновь пришла в редакцию. Новогодние каникулы закончились, но радости они, конечно, не принесли. Ночи, которые она проводит в своей комнате, по-прежнему сопровождаются угрозами и стуками топора в ненадежную дверь. Скоро весна и выпускной вечер. Профессия у нее, считай, уже есть. Предстоит найти работу.
- Устроюсь, думаю за братом ехать. Заберу его к себе. Нас тогда двое будет. Может, вместе выстоим? - спрашивает она.