Идет охота на пассажиров и днем, и ночью

Похоже, самыми востребованными нынче являются вовсе не станочники и не наладчики, которых в последнее время усиленно приглашают на машиностроительные предприятия, а шоферы. Здесь и доказывать ничего не надо, достаточно взять любую газету, где обязательно наткнешься на соответствующее объявление. Так рынок труда отреагировал на автотранспортный бизнес, переживающий в городе нешуточный подъем.Казалось, этому остается только радоваться, и в первую очередь - бывшим работникам разного рода автоколонн, прекративших свое существование в период пресловутых экономических реформ. Однако у Ивана Павловича Ширшикова иное мнение. А ведь он шоферюга матерый и в профессии человек далеко не случайный.
– К другому не способен, – поясняет Ширшиков. – Ты пишешь, а я вот не могу.
В его ситуации ирония – самый умный выход. Иначе можно запросто потерять самообладание, от ударов судьбы пристраститься к рюмке. К счастью, Палыч никогда спиртным не увлекался. И вообще, мужик он с головой, основательный в поступках да еще с характером. Колеса заинтересовали его еще в детстве. Сначала велосипедные – всего лишь два, а не падаешь. Потому что есть закон равновесия. Его-то Палыч постиг на всю жизнь. Что б ни предпринимал, подходил, как говорят, фундаментально. Взялся за баранку, так двадцать лет и не выпускает. Не выпускал бы и дальше, до самой пенсии, но автотранспортную контору неожиданно продали. Собрал он в кучу почетные грамоты, перечитал напоследок и сжег. Чтобы решительно проститься с былыми заслугами. Чтобы обзавестись новыми. Ведь теперь, не уставали повторять с высоких трибун, возможности ничем не ограничены, используй свой истосковавшийся в неволе государственных планов и нормативов индивидуальный потенциал. Чего-чего, а этого добра у Палыча в пребольшом количестве. Вдобавок сам не старый еще, пребывает в полном расцвете сил. Почти как Карлсон из популярного мультфильма.
К перестройке, объявленной в конце восьмидесятых, труженик автомагистралей отнесся с пониманием. В квартире обои переклеишь и то радуешься, потому как свежо, глазу и душе приятно. Тут за всю страну взялись, чтобы народу жилось сытнее да привольнее. Но вышла осечка: думали одно, делали другое, вышло третье. В России это случается. Цены подскочили, заводы залихорадило. Грузовики оказались без надобности: возить-то нечего. Даже железная дорога оказалась на голодном пайке.
Между тем Ширшиков духом не упал. Решение родилось вполне в духе времени – добывать хлеб насущный самостоятельным путем. И не перепродажей товаров с оптовых баз, а с помощью родной профессии. Палыч выкатил из гаража повидавшие лиха «Жигули», за-правил на последние сбережения бензобак. Знал точно: в какой бы бараний рог ни скрутила жизнь людей, а ездить она заставляет в любых обстоятельствах. Как в горести, так и в радости, поскольку пешком передвигаться мы разучились окончательно. Сам-то уж не подведет, доставит куда надо в целости и сохранности, не зря считается дисциплинированным и безаварийным водителем.
Был вечер, но солнце еще светило, когда Ширшиков подъехал к одной из остановок, пристроился в хвост ожидавших пассажиров «Жигулей», «Од», «Москвичей», «Таврий», даже «Рено» и лишний раз отметил плоды начатых в стране реформ: раньше пассажиры в очереди к такси выстраивались, теперь наоборот. Не успел двигатель заглушить, подходят двое. Свои, шофера, но неприветливые: «Территория нашенская, двигай подобру-поздорову». Пытался Палыч выяснить, чья именно, нельзя ли и ему клочок хотя бы во временное пользование. Однако содержательной и задушевной беседы не вышло, вместо нее последовали команды с энергичными междометиями. Чувствовалось, мужики случайной встрече не рады. Так и расстались. Соискатель побочного заработка пробовал приткнуться в следующем месте – безрезультатно.
Дня через два-три постепенно перед глазами стали проступать реальные черты обстановки, сложившейся в городе. Выяснилось, частный извоз давно сформирован, и, как говорят в народе, кто не успел, тот опоздал. На смену отслужившим свое автобусам пришли «Газели», не уступающие по скорости и проворности горным животным. Кроме того, в Орске действует несколько таксомоторных фирм. Каких только названий им не придумано. Каждая хочет одного – денег, и побольше, поэтому готова колесить по улицам круглые сутки. Они-то оккупировали все подходящие стоянки, поставив чужим прочный заслон.
– Раздел территорий произошел то ли стихийно, то ли по воле какого-то конкретного человека. И дело, видимо, стоит того. Как-то раз я выехал в полночь. На Комсомольской площади движение – будто в разгар дня. Автомобили снуют наподобие микробов в окуляре микроскопа, – делится неизгладимым впечатлением Ширшиков. – Поскольку мне никакой поддержки не оказывалось, ничего не оставалось, как ожидать клиентов где придется, лишь бы не под знаком «Остановка запрещена». Открывал двери и пьяным, и зеленым юнцам, и женщинам легкого поведения. Постоянно следил за поведением пассажиров, зная, сколько водителей пропало бесследно вместе с машинами. Ощущение не из приятных. Потом переведешь дух, подсчитаешь выручку, прикинешь стоимость бензина, запчастей и обнаруживаешь – ничего практические не заработал.
Наступил момент, когда Палыч пришел к выводу: надо к какому-то берегу прибиваться, в одиночку пропадешь. Набрал номер телефона, по которому требовались водители. Выяснилось, фирмы появляются просто. Задача под силу любому человеку, и вовсе не обязательно связанному с транспортом. Главное, чтобы обладал организаторскими качествами. Он набирает, скажем, десять-двадцать шоферов. Те сбрасываются на определенную сумму. Деньги идут на наем помещения, оплату телефона, диспетчера. То есть их наличие является первым условием. Есть и второе, не менее важное – мобильник. Ширшиков с шапкой обошел друзей, знакомых, с трудом набрал на необходимые расходы. И первое время дело действительно пошло. Строго по графику «Жигуленок» выезжал на автомагистрали Орска. На «трубку» поступали звонки, случалось, с привычным «Подбрось, шеф» обращались люди и сами. За двенадцать часов 300–400 рубликов все же набегало. К концу смены наваливалась усталость. Как выдерживают коллеги в аналогичных фирмах, где кабину не покидаешь по двое суток, Палыч не представлял. «Кухня» частного извоза не воодушевляла. По тысяче с носа – это еще терпимо. Сдают и больше, устанавливают норму 600–700 целковых за каждую смену, клиент от диспетчера обходится в червонец. Словом, дорожная страда требует неимоверных усилий и максимума активности, а не то останешься на бобах. В прямом смысле.
Автотранспортный бизнес жесток и беспощаден. В том Ширшиков убедился на собственном опыте. Месяца через полтора он понял: с фирмой ему не повезло. Видно, у хозяина не хватило административных способностей. А может, свою роль сыграли изматывающий режим и опасность угодить в аварию. Во всяком случае «добровольные взносы» не оправдались и превратились в пыль.
Разговор с Иваном Павловичем состоялся после очередной ночной вахты.
– Выехал в девять вечера. Первый звонок от диспетчера поступил в двенадцать часов. Второй – в семь утра. В итоге заработал сотню. Охотников на колесах явно больше, чем пассажиров. Не всегда погоня заканчивается успехом. Но жить как-то надо, – невесело заключил он. – Посплю чуток, приду в себя и снова за руль.