Служили два товарища

«Впереди - разрыв кабеля. Приказано починить. Адский мороз пробирал до костей, а замерзшие пальцы едва скручивали жесткий провод. Из-за тьмы видно не дальше своего носа. Табличка «Осторожно, мины!». Что делать? нужно обходить. Времени в обрез – связь не ждет. На полпути я понял, что кабеля не хватит. Пришлось вызывать подмогу с дополнительной катушкой. Чудом преодолели минное поле и починили кабель. А наутро по нашим следам прошли сотни солдат, которых мы уберегли от опасности подорваться на минах», - рассказывает Геннадий Алексеевич Цветков.Он - один из полутора тысяч орчан, понюхавших пороху в Великую Отечественную. Обыкновенный с виду пенсионер, коих у нас много, разве что дверь его квартиры украшает надпись «Ветеран войны». Гостеприимно встречает слушателей школы «Репортер» и соглашается перенестись на шестьдесят с лишним лет назад, в военное лихолетье.
- На войну я ушел в семнадцать лет. 7 лет и 3 месяца прослужил и возвратился домой лишь 23 марта 1950 года. Помню, пришла повестка, а в ней указано, что призывнику нужно иметь с собой сапоги или другую крепкую обувь. А у нас этого отродясь не было, все больше в лаптях. Вот отец и пошел к представителям власти просить для меня сапоги. Ему там ответили: «Неси три мешка картошки, тогда дадим». Он и отнес. У нас в семье только детей шестеро, а еще взрослые, так что эта картошка жизненно нужна была. Да он все равно поменял.
Воевал я на Курской дуге, будучи связистом. А часть моя – 247-й гвардейский стрелковый полк, 84-я дивизия. Проходили города Орел, Курск. Были мы и в районном городке Карачеве. С этим местом у меня особенно горькие воспоминания. Карачев – это маленькое поселение, где в основном деревянные дома. Тут мы попали в засаду. Выбежал дед из-за дома с криком: «Немцы!!!», и сразу раздались выстрелы. Завязался бой. Мимо меня пробежал солдатик из наших. У него был распорот живот, и он истекал кровью. Долго бой шел, стали немцы сдавать. И тут, уходя, они загнали маленьких детей в деревянный сарай на краю деревни и подожгли. Мы, несмотря на яростный обстрел, бросились спасать детей. Но было уже слишком поздно: день выдался жаркий, и сарай быстро сгорел. Никого не спасли. Но все-таки удалось выбить фашистов из поселка. Гнали их долго. Полк наш дальше пошел, а мы с товарищем остались собирать все «хозяйство», что по нашей части. Кабель наматывали на катушку и клали на телегу, а сами рядом шли. Погрузив провода, решили передохнуть. Сели, товарищ мой закурил. И вдруг слышим звук приближающегося снаряда. Ударился о землю и разорвался рядом с нами на длинные и острые куски, точно сабли. Чудом меня не задело. Поворачиваю голову, а товарищ мой сидит в прежней позе, и папироска в руке дымит, только без головы он.
А еще на Западной Украине случай был. Взяли мы богатое поместье. Местность там живописная, река протекает возле дома. Жара стояла невыносимая. И решили мы с товарищем искупаться. Только в воду залезли, как начался обстрел. Выскочили из воды, да только и успели на землю лечь, чтобы не зацепило. Я-то успел, а вот товарищ мой не успел. Лежит, и места на нем живого нет, все в крови. Вот так дважды случай меня уберег. Но никому не дай Бог хоронить друзей. Трагедию войны не передать словами. Одних убивало, других…
Вернулся я из госпиталя в свою часть и зашел в штаб. Там шло разбирательство. Судили одного молодого сержанта. Кто-то из солдат показал себя героем, вскочил посреди боя и побежал с криком «За Родину! За Сталина!». За ним – другие. А подсудимый не поддержал атаку, струсил. Судили его очевидцы. Как только он их ни умолял: и в штрафбат просился, и в тюрьму, лишь бы не убивали. Постановили оставить в живых. Выводили его из избы двое автоматчиков. И вдруг раздался выстрел. Тот, что был сзади, попал осужденному аккурат в затылок. И все это произошло у нас на глазах, и мы решили, что наказание справедливое. Суровы законы войны.
День Победы был для меня обычным эпизодом из военных будней. Стояли мы тогда в Латвии. В ночь с 8 на 9 мая я дежурил на телефоне. А как только услышал в трубку: «Подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Победа!», так наушники сорвал, выбежал на улицу, схватил свой ППШ и всю обойму в небо выпалил. Солдаты из палато в чем были с оружием повыскакивали: «Кто стрелял!?». А я им кричу: «Победа!!!». Тут уж все начали в небо палить.
Раньше однополчан знал по фамилиям и адреса помнил, а сейчас все позабыл. На войну нас четверо двоюродных братьев уходило, да теперь я один остался. А кровные все живы, общаемся. В принципе, ветеранов не обижают, ни в чем не обделяют. Разве что однажды, при начислении прибавки к пенсии, не нашли в военном билете двух букв «Г» и «В», что означало «гвардии», и отказали в повышении. Но потом все-таки выяснили правду и прибавили. А еще четыре раза был на комиссии, чтобы получить автомобиль «Ока», потом только и получил. Но ничего. Пенсию-то платят вовремя, и клянчить милостыню ни у кого, в общем-то, не нужно.
Так и закончилась вечерняя беседа с Геннадием Алексеевичем. Хотя слушать его можно было до утра. Да и сам он, увлекшись воспоминаниями, не прочь хоть немного выговориться. Как же ветеранам не хватает нашего сочувствия! Многие из них уже не ходят, кто-то плохо слышит, а кто-то совсем не видит, но, как только появляется редкая возможность, они готовы напоминать нам, молодым и необстрелянным, какой великой ценой далась та Победа…
М. Оридорога,
слушатель школы «Репортер».