Последний день недели, или Горящий номер

Вопреки существующему мнению рядовой журналист работает почти так же, как и рабочий на заводе: от звонка до звонка. Разница лишь в том, что гудки за свою недолгую и нервную жизнь журналист слышит гораздо чаще, нежели заводской трудяга. И неожиданные эти гудки для нашего брата гораздо тоскливее. Впрочем, вот вам картинка с натуры.
Итак, последний день недели, вечер. Номер горит. В роли Помпеи – отчаявшаяся редакция, в роли Везувия – раздраженный редактор. Звонок первый от...
От читателя:
– Алло! Алло, это кинотеатр?
– Конечно, нет. Это редакция.
– Редакция?.. А почему тогда... А почему у власти враги народа?!
– Простите, это «Орская хроника». Редакция «Московского комсомольца» – в Москве.
– Орская?.. А почему дороги в городе раздолбанные?
– Но, извините, от газеты вы что хотите? Вместо асфальта можем только расстелить свежий номер. Думаю, это не поможет.
– Я хочу, чтобы вы опубликовали мое стихотворение! Про осень и дороги! Про ковыль и врагов народа! У меня есть, я пришлю. Опубликуете про это?
– Про это только в прозе.
От чиновника:
– Э!.. Алло! Вы чего там опять понаписали?!
– Правду. Извините.
– Правду заверяют соответствующим штемпелем в муниципальной канцелярии!.. Вы с главой, что ли, не дружите?
– С головой дружим, а с главой конструктивно сотрудничаем.
– Тогда скажите: с какой стати у вас дороги, видите ли, «раздолбанные»?
– Да не у нас, а в нашем любимом городе. Вас какая статья интересует, в «ОХ» или в УК?
– Дороги у нас ремонтируют и асфальт кроют без всяких! Все хорошо работает!
– Да вот и мы о том же: если раньше асфальт меняли, то нынче его в основном ремонтируют. Чтобы, значит, асфальт работал. И кроют без всякого катка, одним матом.
– Но от администрации-то вы что хотите?
– М-м... Э-э-э. Ну, не знаем... Может, напишите нам стихи? Или запишите сборник песен?
От милиционера:
– Это опять я. Лейтенант Бодибилденко. Всё, что я вам сейчас наговорил, всё это тайна следствия.
– Как?.. Но вы же только что дали официальный комментарий по телефону!
– Нет, я вам ничего не давал. А лучше подам-ка я на вас в суд. Если напечатаете.
– Но, может, заверите свой комментарий соответствующим штемпелем в милицейской канцелярии?
– Она находится в областном центре, а дороги, как известно, раздолбаны врагами народа, и вообще, для меня легче рассказать вам стихотворение. Хотите?
– Какой ужас! Все пропало!.. Что, что мне сделать, чтобы написать статью об этом громком преступлении!?
– Совершите-ка его сами. Рекомендую. Незабываемые ощущения.
От заведующей детским кружком дополнительного образования «Умелые подмышки»:
– Вот что. Если вы не опубликуете в своей газете серию сенсационных фоторепортажей о пластилиновой лепке олимпийского символа политической власти 2008 года среди дошкольников, то... мы на вас обидимся!!!
– Знаете что, я сам вам могу вылепить сенсационный символ!..
– Но 2008 год – Год семьи! Пожалейте детей! Побойтесь Путина!
– Не более одной тысячи печатных знаков. С одной фотографией.
– Согласна. Куда вам выслать пластилиновых мишек?
От журналиста:
– Алло! Алло! Это редакция?
– Я вас слушаю, здравствуйте.
– Это Таня?
– Я польщен. Но, к сожалению, не Таня.
– Саша?
– Мимо.
– Витя?
– Мимо.
– Костя?
– Попал.
– Я актуальный материал сейчас отправляю срочно в номер! Лови электронное «мыло»!
– А все-таки вы точно уверены, что позвонили в нужную вам редакцию? И... не завалялась ли у вас там еще актуальная электронная веревка?
Конечно, в реальности участь редакционного обозревателя не так ужасна, как в этом скорбном фельетоне. Но пожалуйста, не корите бедного писаку, который слышит звон, и не знает, где он. Ведь это может означать только то, что журналист разрывается на части среди разрывающихся телефонных аппаратов. И в жутких муках пытается собрать всю эту информационную картину воедино.