В полушаге от пропасти....

- Пошли, пошли скорее в ларек за пивом, - сразу же с места в карьер взяла Лариса. – Поговорим потом. - Мам, я же всегда за пивом хожу, – выскочил в коридор семилетний Олежка. – Давай я схожу. И жевачку себе куплю. - Марш в свою комнату! – цыкнула Лариса. – Обойдешься! Мы вышли в темноту и промозглость осеннего вечера. Я послушно зашагала к ларьку вместе со своей давней знакомой. Мы были дружны с ней много лет назад, еще в школе, но потом, как говорится, жизнь развела. Каждый пошел своей дорогой, и мы потеряли друг друга из вида. Если бы не дело, по которому зашла, вряд ли свиделись…Внешне Лариса практически не изменилась. Такая же шустрая, энергичная. Разве что прибавилось морщинок…
- Да пусть только попробует мне хоть слово сказать! – это она про мужа. – Сам пьет, как мерин! Причем самогон. А я что, и права не имею пивком себя побаловать? – произнесла она с достоинством.
Пивком она себя сегодня уже побаловала, но аппетит разыгрался во время пития, вот и решила закрепить результат. А тут и я пожаловала...
Мы затариваемся пивом и возвращаемся домой. Расположившись на кухне, ведем разговоры о житье-бытье. Замечаю скопившуюся в углу солидную батарею разнокалиберных пустых бутылок. Ее муж Витька сосредоточенно смотрит телевизор и участия в мероприятии не принимает. Когда–то красивый парень, он выглядит, как типичный алкоголик: опухшее серое лицо, бессмысленный тупой взгляд, красный нос…..
Сын Олежка и пятилетняя Настена, одетые в неопрятную потрепанную одежонку, то и дело забегают на кухню и таскают из холодильника помидоры. Дети голодны, но в холодильнике кроме помидоров ничего нет.
- Мышь повесилась! - комментирует Лариса, отхлебывая пиво, и продолжает прерванный разговор. - Сегодня - мой день. Решила расслабиться. А он, гад, свое уже выпил. Хватит ему. Целых полгода нигде не работает. Как выгнали с последней работы за пьянку, так и загудел. Виданное ли дело - только за год сменил шесть мест работы. Продержится месяц-другой, запьет, его увольняют... Про последний раз я и не говорю - полный аут! И ведь жалко мне его, не представляешь, как жалко! Неделями пьет, потом вроде остановится, начнет в чувство приходить, заговорит о работе. И срывается опять. И все сначала...
Она тараторит, не переставая, пользуясь возможностью излить душу. Наболело. Меня ни о чем не спрашивает. А мне как-то совестно говорить о своем. На фоне ее жизни, мои глобальные проблемы мельчают на глазах...
- Сын в первый класс пошел. А форму купить не смогла. Теперь чего только в школе ни наслушался от учительницы. Да и я тоже... Ну, нет у нас денег! Откуда? Я овощи перебирать хожу, платят копейки. На то и живем. Другую работу бы найти, да где найдешь? В наше-то время! До отчаянья порой доходила, глядя на голодные глаза детей. Думала - на проспект выйду... Откуда дети узнают, на какие деньги я их кормить буду. Лишь бы сытыми были, одетыми... Но как представлю... Не могу. А ему - хоть бы хны. Понаберет самогона в долг, мне - отдавай. Я, в основном, пиво пью. А что - ведь сама зарабатываю, имею полное право. У меня проблем-то с этим делом нет. В отличие от него. Он ведь на белого коня уже сел.
- ???
- Ну, белая горячка у него. То черти зеленые по комнатам прыгают, то слона в углу увидит. «Смотри, смотри, - кричит, - как забавно! Совсем не злые черти, зря про них всякое говорят. Добрые они, веселые». Думаешь, почему он сейчас не пьет? После последнего случая испугался. Привиделась ему гражданская война. Кони, люди, кровавая сеча... Схватил скалку: «В атаку, казаки! За родину!». И весь шифоньер в спальне расколотил. Дети испугались, да и я тоже. Мало ли что... Так и сидели на кухне, пока не затих и спать не лег. Тут кино еще то! В больницу бы его... Да жалко, ведь он и сам себе не рад. «Помоги мне, не бросай!», - просит. Не хочет в психушке оказаться... А я вот в сомнении... Может, врачи и в самом деле вылечат, а? Или само пройдет, если не пить...
- Мам, ты лучше про то расскажи, как табуретку об папину голову поломала, - дал ценный совет Олежка, зашедший на кухню за очередным помидором и уловивший нить разговора.
- А че тут рассказывать? Напился он, как всегда, начал буянить, драться полез. Он же частенько с пьяных глаз меня поколачивает, потом прощения просит, говорит, что не понимает, как мог такое сделать. Ну, разозлил он меня, я взяла, что подвернулось под руку. Табуретка рядом стояла... Била его, пока не разлетелась... Да она старая уже была, ножки шатались... Так что невелик ущерб...
Довольный сын, хихикая, удаляется, а маманя достает из холодильника початый пузырь самогона.
- Гулять, так гулять! Ты – как? Хочешь? А я чего покрепче себе налью.
Разговор течет в том же русле, Лариска опрокидывает рюмашку за рюмашкой. И я узнаю все новые подробности о жизни этого семейства.
- Ты, сука, я гляжу расслабилась! - врывается на кухню разъяренный Виктор, чье терпение дошло до последней точки. - А ну, завязывай!
Я пытаюсь вмешаться.
- А тебя вообще не спрашивают. В своей семье мы сами разберемся.
В общем-то, логично. Что ж, коли мое пребывание здесь более неуместно....
Улица встречает меня прохладой и пронизывающим ветром. Из Ларискиных окон доносятся отборная брань и отзвуки семейной баталии. Похоже, вечер подошел к своей кульминации. На душе - тоска и ощущение безысходности. Как им помочь? Что я могу сделать?
За какие–то три года семья практически деградировала. Виктор спился. Сломленная трудностями и глядя на мужа, прикладывается к бутылке и Лариса. Сама того не понимая, она стоит в полушаге от пропасти. Тратит последние деньги на пиво и самогон, когда в холодильнике пусто, а дети ходят в отрепьях. Семейные будни заполнены скандалами, пьяными драками и дикими выходками допившегося до белой горячки человека. И на все это смотрят дети. Только что пришедшие в этот мир невинные существа, открывающие для себя жизнь. Они, как губка, впитывают увиденное и услышанное, улавливают и усваивают малейшие нюансы межличностных отношений. Дети не знают другой жизни, когда перед глазами опустившиеся родители. Они живут по их законам. И уже в порядке вещей отправить в ларек за пивом семилетнего малыша… Что же будет дальше?
Таких семей сегодня даже не сотни - тысячи. Только в одном нашем городе. Но официальные органы, как правило, начинают принимать меры, лишь когда дело доходит до последней точки. А до поры до времени все идет, как идет. Возможно, сами еще одумаются…. Может быть. А, может, и нет.
Елена ГОНКИНА.