Он замерзал в палатке ради большого хлеба

Освоение целинных и залежных земель уже превратилось в историю пятидесятилетней давности. К знаменательному юбилею Оренбуржье имеет непосредственное отношение, поскольку именно сюда шли поезда с молодежью, откликнувшейся на призыв партии и правительства.Недавно один из телеканалов показал сюжет из бывшего совхоза «Комсомольский» Адамовского района. В 50-е годы он явился местом съемки ставшего популярным в стране художественного фильма «Иван Бровкин на целине». Здесь все осталось по-прежнему: стоят вдоль широкой улицы те же дома, в которых живут те же люди. Разве что деревья вымахали выше крыш. Один из старожилов, указывая на строение, заметил: «Вот тут артисты жили. Только тогда для них даже ванну установили. Чтобы приукрасить действительность. Ничего подобного у нас не было».
Им сказали: «Надо»
И в самом деле. Реальность оказалась намного прозаичнее. Правда, государство в ту пору добровольцам, отправившимся к черту на кулички обеспечивать народу хлеб насущный, золотых гор вовсе не сулило. А те и не рассчитывали на них. Это тоже правда. Патриотический порыв, кажущийся немыслимым для нынешних времен, поднял с мест миллионы парней и девчат ради конкретной цели. Конечно, кто-то и за деньгами поехал, не без того. Но основная масса приняла поставленную задачу, как говорится, близко к сердцу.
- Родом я из Пензенской области, - рассказывает Александр Сидорович Хлыстов. - Работал в МТС механизатором-комбайнером и трактористом. Край наш благодатный, чернозем - метровой толщины, убирали по 25 центнеров пшеницы с гектара. Не помню, чтобы семья без хлеба маялась. А вот не усидел все же. Потянуло за всеми. Слово «романтика» тогда не применялось. Нам говорили: «Надо», и мы тут же собирались. Легки были на подъем. Может, оттого, что ничего за душой не имели.
Зато наличие самой души сомнений не вызывает. Хлыстова из МТС поначалу категорически не отпускали. Хоть и молодой, а специалист отменный. Однако в двадцать один преград не существует - если решил, своего добьешься. Помог дружок Анатолий. Он ходил в секретарях комсомольской организации. Организовал путевку, и ничего начальство поделать не могло - ведь политика партии сомнению не подлежала. Короче говоря, поехал Сашка. А куда, сам не знает. Куда повезут, где нужнее. В Пензе три вагона таких же, как он, к пассажирскому поезду подцепили, и вперед. Проехали Оренбург, Орск - тоже мимо. Состав остановился в Новоорске. Механизаторам работа нашлась сразу - сгружать с платформ тракторы и полевые вагончики. Новые, краской блестят. Правда, не пахнут. Событие происходило 20 марта 1955 года. На станции хозяйничала пурга, швыряла снегом в лицо, проверяла гостей на прочность и морозоустойчивость. В родном селе уже скворцы осваивались, и на реке стоял треск от ледохода. А тут еще настоящая зима.
- За ночь управились. Колонна из одиннадцати тракторов и нескольких вагончиков, в которые набилась прибывшая молодежь, тронулась в путь, - вспоминает Александр Сидорович. - По бездорожью без конца и края, непонятно, в каком направлении. Куда ни глянешь - всюду простор. Сверкает на солнце, глазам больно. К вечеру добрались до лощины. На одной стороне - землянка с небольшим домиком, на другой - бараки. Впоследствии выяснилось - мы на берегу речки Таналычки. Она дала название нашему совхозу.
«Таналыкский» образовался год назад силами первого десанта. Под белым покровом лежали распаханные поля. Невозделанная земля ждала новых рабочих рук. Они подоспели загодя. Еще оставалось время для обустройства. Вагончики не внушали доверия, поэтому предпочтение отдавалось утепленным палаткам - внизу войлок, сверху - брезент. Холод не страшил и еще по одной причине. Половину добровольцев составляли девчата. Их, к сожалению, скоро отправили с соседнее отделение. Скучать не приходилось. Хлыстов весь световой день проводил в бесконечных разъездах. Скоро подошла посевная, когда дорога каждая минута. Ночью тоже пахали, забыв о выходных. В перерывах следовало внимательно осмотреть технику. Инженер, которого все звали Михалычем, не уставал напоминать: «Берегите машины, ребята, не то пожалеете, когда зима нагрянет». И точно, механизмы неряшливости не прощали, в чем Александр Сидорович убедился потом на своем опыте.
Испытание характера
Весна выдалась плохая - холодная и сухая. Хлыстов подъезжал на своем С-80 к палатке на пятьдесят душ в сумерках. Дежурный кочегарил от души. Печь топилась кизяками, облитыми соляркой, ревела от сильной тяги, раскалившись докрасна. Не хватало хлеба, его пекли мало, выдавали в первую очередь семейным парам. Картошку, лук привозили редко, кормили большей частью лапшой и пшенкой. И все же быт не особо влиял на настроение ребят. Да и забот столько, что о себе просто забываешь.
С приходом тепла целинники перебрались в вагончики. Они уже успели сдружиться. В далеких оренбургских степях вместе оказались и пензяки, и москвичи, и рязанцы, и самарцы. Рядом с Александром располагалась койка латыша Путрича. В бригаде было пятеро бывших заключенных. Между собой они не ладили, но с остальными конфликтов не случалось. Вчерашние зэки, с наколками на всех частях тела, для развлечения демонстрировали свои уникальные возможности и таланты. Один, по кличке Сеня Питерский, продевал сквозь кожу иголку с ниткой вокруг тела. Другой, Минька-шкет, просовывал нитку в нос, затем извлекал ее изо рта. Третий, Колян-лысый, однажды специально наглотался болтов. Они гремели у него в животе, а его везли на центральную усадьбу для оказания экстренной медицинской помощи. Водку в магазин не завозили, поэтому блатные потребляли все, в чем содержался спирт. Полагая, что есть он и в мази Вишневского, предназначенной для лечения нарывов, братва распотрошила аптечку.
Между тем комсомольцы организовывали социалистическое соревнование, подводили итоги на собраниях, премировали победителей посылками, поступавшими со всей страны в адрес покорителей степей.
Осенью урожай не порадовал. На некоторых участках зерна собрали меньше, чем посеяли. Зона рискованного земледелия показала свой характер сполна, напомнив: с природой на «ты» нельзя, тут ласка нужна, терпение, упорство. Одно успокаивало - заработки за сезон выходили солидными, до 10 тысяч рублей, а в месяц - около 2. Деньги немалые. Бобриковое пальто стоило 1200 рублей, туфли - 350, копченая колбаса - 20, папиросы «Беломор» - 2 рубля 20 копеек, пол-литра водки - 21 рубль 20 копеек. Часть получки шла на сберкнижку.
Всем буранам назло
- В зиму мы переселились в выстроенные бараки, - продолжает Александр Сидорович. - И тут же добрым словом вспомнили палатки. Сооружения состояли из тонких щитов, посредине - асбестовые листы. Тогда никто нам не говорил, что они небезопасны для здоровья. Кроме всего прочего, стены продувались насквозь. Печь не помогала. Утром соскакиваешь, натягиваешь одежду - как крапива жжется. Вода в ведре покрывалась льдом, кружкой не пробьешь. А ведь надо еще трактор завести на сорокаградусном морозе. В радиатор вместо воды приходилось заливать солярку, иначе и в пути прихватит.
Снежные заносы заставляли утюжить гусеницами трактора дороги для постоянного сообщения между населенными пунктами. В 1956-м Хлыстову дали более сильный С-100, на котором он намотал не одну сотню километров по бескрайней степи.
Выдали ему полушубок и даже рукавицы, строго-настрого наказав содержать в чистоте участок от реки Суундук до райцентра. Значительно улучшилось питание, после очередного дежурства наливали стакан водки. Неделя прошла, вторая началась. Он подъезжал к железнодорожному вокзалу, когда здесь остановился поезд. Народу на перроне собралось видимо-невидимо. Из вагона показался Маленков, тогдашний председатель Совета Министров СССР. Конечно, тракторист из совхоза «Таналыкский» раньше его не знал, только на портретах видел. Поэтому заезжая знаменитость заставила его взобраться на крышу кабины, чтобы лучше рассмотреть происходившее. Маленков сел в автомобиль, и кортеж направился в другую сторону. Так что зря механизатор мерз столько времени, создавая ему условия для продвижения. На следующее утро ему сказали: «Сдать полученную амуницию в целости и сохранности». Обидно сделалось парню, и он наотрез отказался: «Не заслужил разве, чтобы не стыть в телогрейке?» И так, и эдак к нему - не соглашается. Махнули рукой, вычтя из зарплаты стоимость полушубка.
Двадцать девятого декабря Хлыстова послали в Новоорск за продуктами. Друг Иван Коршунов отправился туда же раньше, с утра. Он успел повоевать, и его звали танкистом. Танкист по дороге завернул в столовую, крепко выпил и поехал дальше. В пути отказал бензонасос. Иван принялся разбирать, уронил болт в глубокий снег и не смог найти.
- Трактор я увидел издалека. Стоит. Подъехал, а Ванька спит в кабине, -рассказывает Александр Сидорович. - Еще бы немного, не проснулся никогда. Растолкал, привел в чувство. Принялись за ремонт. А у него еще и вся солярка вытекла из бака. Но ничего, привез ему и топлива. На обратном пути разыгрался буран, белого света не видно. Еду - бензовоз стоит, сломался. Взял водителя и пассажира с собой. Через несколько километров «Газик» замерзает. В кабину втиснулись шесть человек.
Они въехали на плотину, и тут разлетелся подшипник в коробке передач. Мотор пошел вразнос, трактор не останавливается. Попутчики в панике попрыгали на ходу в разные стороны, а Хлыстову нельзя - поселок показался, строения могут пострадать. Решил оставаться в кабине до последнего. Судьба оказалась счастливой. С-100 заглох точно у первого дома.
Через день бригада гуляла на свадьбе у Володи и Вали Лысовых. Праздничный стол был накрыт в доме управляющего усадьбой, танцевали гости в длинном коридоре барака. Наступал 1957 год.
- Целина потребовала большой самоотдачи от каждого из нас. И здоровья, естественно. Но истраченных сил мне не жаль. Хлеба нынче хватает на всех, и это самое главное, - считает ветеран.