Улыбайтесь, кришнаиты! или пара слов в защиту ненависти.

«…Мне захотелось его среди этой беседы, я совсем распустился, я черт знает что начал творить… Я стащил с себя брюки, стащил сапоги. Трусы я приказал ему разорвать на мне, мне хотелось, чтоб он именно разорвал, и он послушно разорвал на мне мои красные трусики. Я отшвырнул их далеко в сторону…». (Эдуард Лимонов. «Это я, Эдичка».)- О, ужас, держите меня! Этот гадкий Лимонов! Как такое можно читать, тьфу… Да он с негром! На помойке! Гад, гад! Кто дал право, кто разрешил, куда смотрит администрация! – примерно так ворчит раздражительно мой добрый знакомый и производит на своем лице гримасу омерзения, популярную у американских детей (когда уголки рта уходят в стороны, и показывается кончик языка). Сцена с негром и красными трусиками сбивает с толку почти в самом начале романа, жупелом огненным для читающего служит и составляет главный пункт в обвинительном приговоре, после оглашения которого летит недочитанная книжка в печку общественного негодования. Но меня не это зацепило в «Эдичке»…
Я не буду растекаться мыслью по древу о революционной деятельности Эдички. Об этом писано-переписано. Не верит вроде и сам Эдуард Вениаминович в реальность и достижимость заглавных целей своей партии. Но он - романтик. Он сам, своими литераторскими руками расширял дверной проем в подвальном помещении, которое должно было стать штабом НБП (кого из нынешних партийных лидеров вы застанете за таким неблагородным занятием?). Один мой знакомый видел Лимонова несколько раз. Писатель неизменно представал перед ним в одних и тех же стареньких джинсах. Плевал на «бабки» Эдичка. У него символы, гербы у него. Кумачовые у него знамена серпастые, лозунги молоткастые. Он - романтик.
Меня зацепило другое. Завораживает откровенность Лимонова, его абсолютная внутренняя свобода в «Эдичке». Видят многие в этом романе только матерщину и сцену с негром. Между тем, гремучая смесь жуткой лающе-хрюкающей ненависти и захлебывающейся истерически любви - в этом романе. А ведь вернейшая есть, но и малоизвестная аксиома: если кого-то любишь, то и ненавидишь обязательно кого-то другого с той же силой. Если есть у тебя настоящие враги – радуйся, поскольку могут быть и есть у тебя где-то настоящие друзья. Если же ты не холоден и не горяч, а чуть теплятся твои душевные порывы, то вот именно в этом и состоит самый жуткий смертный грех.
А время сегодня такое. Если содержишь в себе что-то - боишься сказать. Боишься не по башке получить, а просто никто слушать не будет. Ждешь очередной пьянки, в которой только и можно найти себе собеседника… А жаждешь успешную сделать карьеру – будь уже сегодня монстром равнодушия! Будь тогда уже сейчас как все, человеком-губкой, которого в какую дрянь ни сунут, он всю эту дрянь и впитает в себя безропотно. Со змеиной мудростью улыбайся окружающим, соглашайся со всеми, не перечь никому, будь безвольным сливочным маслом! Всем кивай головой, как китайский болванчик, и в тепле будешь, в достатке. Будь кришнаитом! Не позволяй себе неравнодушия к чему бы то ни было.
Лимонов попытался выскочить из этой толпы, и до сих пор является одним из последних носителей и проводников «спасительной» ненависти! Он один из самых последних, грязных, больных и в болезни своей гадких мамонтов, не издохших пока до окоченения в ледниковом периоде всеобщего нравственного конформизма… Страшный лохматый слонопотам все еще бродит среди оледеневших хладнокровных кришнаитов. Лимонов раздражает идейно, Лимонов раздражается сам…
Вот мечутся фантасты: наступит ли все-таки когда-нибудь то самое вожделенное время, когда робот-киборг будет реальностью? Есть суждение, что наступит вскоре, граждане. Отступит необходимость в изобретении человекоподобных машин, поскольку люди сами будут походить на машины. А праведниками считать будут тех, кто не утеряет последнее человеческое качество, кто сможет еще ненавидеть (когда не до любви уж). Уже сейчас все больше вокруг монстров равнодушия, которые говорят вам с улыбкой: общаться, мол, с вами не желаю, потому что, извините, отрицательной энергией от вас заряжаться совсем не хочу… Буддизм – религия будущего…
Впрочем, признаю, затронул я уж слишком космические проблемы для нашего города Дырска... Что поделаешь, велика сила литературы… В городе Дырске эти нравственные межгалактические проблемы обсуждаются и решаются только под алкогольные напитки. И я забыл предупредить читателя непременно влить в себя пива перед чтением эссе (шутка).
Впрочем, вынужден пояснить, что все эти громкие слова о ненависти не значат, что всем нужно пенделя давать, бить и обижать. А «научитесь прежде ненавидеть, потом уже и любить научитесь».
Главная же мысль, которая, в общем, и подвигла к громким словам, вот она. НИ ОДИН из светских писателей последнего времени НЕ НАПИСАЛ ТАК СМЕЛО, ОСТРО И ПРЯМО О ЛЮБВИ, как этот жуткий и грязный слонопотам Лимонов (и-и, батюшки мои, какой, - стрелять, стрелять таких!..), как это «ужасное дитя русской литературы» в своем романе «Это я, Эдичка»! И да простят меня, Костечку, но из тех сегодняшних дяденек и тетенек, «которых книжки яркие прочел я», ни один не написал так нелицемерно и сильно - о Жажде этой Любви. (А я имел дерзость в свое ничтожное количество лет ознакомиться достаточно с современной литературой, прежде чем подарить миру это эссе.) О жажде той самой, представьте себе, Любви к ближнему своему (есть такая и нынче, уверяю вас), о любви к нашей с вами Родине… Ну и, разумеется, если уж писать о сем любопытном предмете, то и о любви к женщине - отнюдь не большевистской, не свободной любви отнюдь (каковую он сегодня проповедует), а самой обыкновенной, мужской; не педерастической вовсе, а психически здоровой.
Нет, ни в коем случае нельзя показывать детям «Эдичку», прятать книжку нужно в тот же самый ящик семейного серванта, где хранятся пособия по восточным единоборствам типа «Камасутра». «Эдичка» - детям не игрушка. Но есть в нем строки, требующие рамочек и крупного шрифта по альбомному листу, и чтобы на видное место повесить. Среди почем зря разбросанных по арене романа глупых сперматозоидов можно и нужно выделить десяток-другой пронзительных суждений, которыми должен по праву гордиться значительный русский писатель...
«Ну и так далее…» - как обычно бормотал Велимир Хлебников, когда ему надоедало читать свои стихи.