«Лечущий врач и противизация», или Как я была учителем

Можно сказать, что опыт учительствования у меня уже был - в 8 классе нас с подружками отправили присмотреть за детьми вместо учителя истории. Так что, когда возникла мысль временно поменять профессию, уже представляла, на что иду.Решила податься в школу на целый рабочий день, чтобы просветить молодое поколение в области родного русского языка и литературы. Выбрала 6-7 классы. Малышей - не хотелось именно потому, что они малыши. Старшеклассников, честно говоря, испугалась - примут, чего доброго, за подружку и урок сорвется.
Выбрав среднестатистическую школу, отправилась на встречу с Валентиной Викторовной - учителем, которого буду заменять. Запаслась у нее учебниками, методичками.
- План занятий тебе тоже дать или сама составишь? - спросила она.
Я, разумеется, ответила, что с такой ерундой сама справлюсь. Валентина Викторовна на всякий случай вкратце рассказала, как это делается, но я мало что поняла.
Когда наконец-то засела за учебники, выяснилось, что самой не мешало бы повторить все основные темы, начиная с пятого класса. Однако самым сложным оказалось придумывание целей и задач в планах уроков. Единственное, что я запомнила из объяснений Валентины Викторовны, это то, что цели бывают трех видов: учебные, развивающие и воспитывающие. После долгих приготовлений на кровать упала глубокой ночью, проснулась в шесть утра, потому что занятия в школе начинаются в восемь, а находится она не близко. Что касается внешнего вида, то, как сказала мне Валентина Викторовна, официально никаких ограничительных норм нет. В уставе школы существует только размытое положение, что внешность педагога должна соответствовать педагогическим и эстетическим требованиям. Я выбрала классический вариант: черный пиджачок и юбочка чуть выше колен.
На занятия пришла со спокойной душой. Дети забегали в класс и первым делом внимательно рассматривали меня. Наконец один мальчишка, собравшись с духом, подошел ко мне и в упор спросил:
- Вы наша новая училка?
Все уроки начинала по традиции, которой следовала моя школьная учительница русского языка Людмила Александровна - с синтаксического разбора предложения. И на первом же уроке вышел казус. В предложении, записанном на доске, говорилось об интендантах. И тут я поняла, что не знаю, кто такие интенданты, более того, даже никогда об этом не задумывалась. Поэтому единственное, что я смогла сообщить детям, - интенданты в своем роде военные люди.
Мы успели разобраться с предложением, проверить домашнее задание, я начала объяснять новую тему, как вдруг на последней парте ребятенок с внешностью отпетого двоечника спрашивает у своего соседа:
- А как ее зовут-то?
И тут меня осенило: я ж не представилась!
- Извините, ребята, - начала я, как будто так и задумано, - забыла сказать, как меня зовут.
Смотрю: ухмыляются. Кое-кто не удержался от реплики типа «опомнилась».
Не обращая на это внимания, написала свое имя на доске печатными буквами.
Хотя класс оказался шумным, мне удалось подключить всех к устной работе. Задание было сложным, поэтому все сосредоточились, внимательно слушая друг друга. Даже не передать, с каким умилением смотрела я на них.
Зато со следующим классом мне пришлось несладко. Поняв, что сегодня я буду их «новой училкой», мальчишки уже на перемене строили планы, как они будут издеваться надо мной.
Прозвенел звонок, и я, разумеется, первым делом представилась, указывая на доску, где на прошлом уроке нацарапала свое имя. Сначала не поняла, что случилось со школярами: все до единого от приступа смеха за животы схватились. Смотрю: имя на доске исковеркано в обидное неприличное слово. «Ну, детишки...», - подумала и грозным взглядом обвела класс. Те притихли, закричали наперебой:
- Это не мы! Это пацаны из восьмого класса зашли и написали!
Звучало убедительно, и я поверила. А заодно и порадовалась, что мне сегодня не достался этот самый восьмой класс.
Большинству ребят не было никакого дела до общеупотребительных и профессиональных слов, о которых я рассказывала, и они весь урок откровенно сходили с ума. Бегали по классу, кидались записками, прикалывались друг над другом и надо мной впридачу. Сохраняя образ строгой учительницы, мне приходилось их успокаивать и рассаживать по местам.
На третьем уроке я оплошала с синтаксическим разбором предложения. Кое-как закончив с этим, попросила ребят придумать несколько слов, оканчивающихся на «ция». Каких только перлов не услышала! И дефицизация, и противизация какая-то!
А с литературой просто повезло! Мне предстояло ввести шестиклассников в курс древнерусской литературы, которую я знала превосходно. Рассказывала с воодушевлением, но на ребятах уже сказывалась дневная нагрузка, и они слушали меня невнимательно.
Итак, рабочий день был закончен. Я сгребла в охапку гору тетрадей и поволокла эту ношу домой. Сначала решила проявить максимум добросовестности и проверить все последние неоцененные работы. На один только класс ушло несколько часов! В конце концов бросила эту затею и просмотрела только три последних работы. Стояла уже глубокая ночь, когда я сжалилась над собой и легла спать. Через пару дней, поставив последнюю оценку в последней тетради, сделала некоторые выводы касательно своего преподавания. Во-первых, мало кто выполнял мои задания на уроке. Во-вторых, самой мне еще учиться и учиться. Третий вывод касается школяров вообще. То ли мне классы слабые попались, то ли нынче большинство ребят такие невнимательные и неусидчивые, но уж очень часто мне приходилось ставить двойки и даже единицы. Больше всего меня поразил седьмой класс, где из 31 человека только двое правильно написали слово «лечащий», все остальные - «лечущий».
И все-таки вести уроки мне понравилось. Не передать, как было приятно, когда я вошла в класс, чтобы отдать Валентине Викторовне проверенные работы, а меня со всех сторон окружила ребятня, заглядывая в глаза и радостно выкрикивая: «Здравствуйте!». Но преподавать согласна только один день. Много времени занимает проверка тетрадей. А ведь все классы, даже параллельные, занимаются по разным программам, которые чуть ли не каждый год меняются и усложняются. Немало труда стоит повышение категорий, а это – реальное увеличение нагрузки, возрастание требований к педагогу, которые несопоставимы с мизерным увеличением зарплаты. Головных болей добавляет наше правительство, уже который год грозящее реформами системы образования. Что заставляет выбирать эту крайне нестабильную жизнь, полную контрастов и противоречий? Какая прелесть в нервозной работе, которая оценивается по низшей ставке? Педагоги единодушны: любовь к детям не дает уйти. И пусть их труд низко оценивается в денежном эквиваленте, зато невозможно оценить благодарность мальчишек и девчонок, которых они вырастили. Даже если сейчас какой-нибудь сорванец приходит в школу, чтобы только пообщаться с друзьями и на дух не переносит учебники и тетрадки, лет через десять он скажет поседевшей биологичке: «А ведь я Вас тоже всегда любил…».